Государственная медицина в Коми крае была создана лишь в конце XVIII века после образования Усть-Сысольского уезда и города Усть-Сысольск. Медики того времени, как пояснил историк Вадим Сморгунов на лекции про усть-сысольскую медицину рубежа XVIII-XIX веков, числились чиновниками и даже имели классный чин. А потому жить им следовало в городах, которых до этого времени в Коми не было.

Первая больница появилась в Усть-Сысольске в 1815 году (ныне здание по ул. Бабушкина, д. 11).

Лекарь с докторским окладом

Судя по документам, первым официальным медиком будущей столицы Коми края был архангелогородец Авраам Зоннер, переведенный в Усть-Сысольск на должность городового лекаря. И он какое-то время оставался единственным медицинским работником на весь уезд с населением 28 тысяч человек и площадью 137 тысяч квадратных верст. Между тем штатом Вологодской губернии полагалось каждому уезду иметь одного доктора, одного лекаря, двух подлекарей, то есть его помощников, и двух лекарских учеников.
Отличие первых двух должностей заключается в том, что лекарь – это низшая медицинская степень, а доктор – высшая. Естественно, это сказывалось и на зарплатах. Доктор имел оклад в 300 рублей, лекарь – 140, подлекарь – 60, а ученик – 30.
Увы, медиков катастрофически не хватало, а потому штаты в уездах никогда не были до конца укомплектованы. А потому Екатерина II разрешила Ярославскому и Вологодскому генерал-губернатору Алексею Мельгунову «определять на докторские места лекарей, а знающих подлекарей – на лекарские». Так что Авраам Зоннер, скорее всего, имел докторский оклад.
Впрочем, посильную медицинскую помощь оказывали лекари и подлекари строящегося Северного Екатерининского канала, призванного соединить бассейны Северной Двины и Камы. В частности, как установил Вадим Сморгунов, в апреле 1787 года «по требованию Усть-Сысольского земского суда подлекарь Северного Екатерининского канала учинил письменное свидетельство о тяжести нанесенных телесных повреждений».

Смерть от «многого употребления вина»

Работы, однако, первым медикам Усть-Сысольска и одноименного уезда было, что называется, выше крыши. Они были призваны не только лечить больных, но и участвовать в судебно-медицинской экспертизе.
Как правило, речь шла об обычных драках. В частности, 16 мая 1806 года старший лекарский ученик (полноценного лекаря в тот момент не нашлось) по фамилии Голубев вместе с командиром штатной воинской команды освидетельствовал пострадавших в драке форштмейстерского (лесничего) ученика Волоцкого и некоего Царевского. С помощью обычной булавки будущий лекарь установил, что у будущего лесничего имеется «на черепе против верхнего края левого уха рана длиною в полвершка в глубину», причем простирается она до кости. Его неприятель Царевский пострадал меньше. Голубев обнаружил у него всего лишь «на брюхе близь пупа на левой стороне да на левой же груди две небольшие царапины».
Но чаще всего медикам приходилось осматривать трупы, если причина смерти правоохранительным органам была не ясна. Так, например, в середине апреля 1805 года местный лекарь совместно с представителями суда и прокуратуры вскрыл тело скоропостижно умершей крестьянской девки Прасковьи Лыюровой и установил: «Искомая девка была больна желтухою и имела возжжение кишок, от которых и восприняла себе скорую смерть».
В том же году медики изучили тело слуги местного заводчика Якова Иванова и выяснили, как сказано в документах, что он (орфография сохранена) «воспринял себе смерть от многого употребления вина… последавало возжжение как то в желудке и кишках потом антонов агонь и наконец смерть других внутренних причин к прекращению жизни не иметься». «Антоновым огнем» в те годы называли гангрену, вызванную отравлением.

Трудные случаи

В декабре 1806 года медику-судмедэксперту выпала нелегкая задача, с которой он блестяще справился. Лекарь в присутствии земского суда осмотрел найденное вблизи Северо-Екатерининского канала разложившееся и частично изуродованное зверьми тело крестьянина Федора Холопова. Казалось бы, дело безнадежное, причину смерти при таких обстоятельствах установить невозможно. Но медик внимательно изучил череп, обнаружил повреждения в мягких частях затылка и пришел к выводу, что крестьянин умер от удара тупым орудием или от сильного ушиба о твердое тело.
Тремя годами ранее произошел инцидент, если можно так выразиться, противоположного характера. Сторож Усть-Сысольского нижнего земского суда (коллегиального органа управления на уровне уезда) вызвал лекаря для того, чтобы тот оживил «привезенного мертвым канцеляриста суда Н. Черемисина». Медик не обладал даром Иисуса Христа и вернуть к жизни канцеляриста не сумел. Но этот казус был зафиксирован и вошел в историю.
Вошли в историю и отказы медиков от обследования трупов. В апреле 1807 года яренский штаб-лекарь, то есть военный медик, Павел Попов «отказался от осмотра тела записанного в милицию крестьянина села Объячево П. Оботурова». Причина проста: его смерть заведомо не носила насильственного характера. А лекарь Попов из-за дефицита медицинских кадров и так был вынужден работать сразу на два уезда, а потому отвлекаться на пустяки не хотел.

Задумчивость как психическая болезнь

Стоит ли говорить, что уездным медикам рубежа XVIII-XIX веков приходилось быть кардиологами, отоларингологами, пульмонологами, инфекционистами – в общем, специалистами самого широкого профиля. Но иногда им требовалось еще и залезать в почти не изученную в ту эпоху область – психиатрию.
Летом 1798 года один деревенский мужичок зачем-то украл из винного погреба несколько бочек с вином и утопил их в реке. Расследованием этого инцидента занялся нижний расправный суд, призванный осуществлять правосудие над государственными крестьянами. Мужику грозил реальный срок, но односельчане заверили правоохранителей, что он просто чокнутый. И тогда суд предписал освидетельствовать подозреваемого на предмет его «несовершенства разумом».
Делом занялся местный лекарь. Неизвестно, как он проводил экспертизу, но в архиве сохранилось сделанное им заключение: мужик «оказался одержим меланхолию, которое есть ничто иное, как сумасшествие, сопряженное з задумчивостью и углублением мысли».

Первый стационар

Мы привыкли к тому, что тяжелобольных или тех, кто представляет опасность для окружающих, помещают в больницы. Но так было далеко не всегда. В России первая стационарная лечебница открылась в Москве лишь в 1763 году.
В Усть-Сысольске, как установил историк Михаил Рогачев, специализированное медицинское учреждение такого рода появилось в 1815 году и поначалу предназначалось не для обычных горожан, а для солдат инвалидной команды. Такого рода воинские подразделения существовали во всех уездных городах для охраны арестантов и важных объектов, а также для помощи при тушении пожаров.
Только в 1831 году городская дума решила, что поскольку больница содержится на городские средства, то и лечиться в ней должны все горожане. При этом ее штат состоял всего лишь из одного лекаря, одного смотрителя, сторожа и прачки, выполнявшей одновременно обязанности кухарки. Впрочем, число больных также было незначительным. За весь 1836 год в стационаре побывало всего 27 человек, из которых четверо умерли.
По мнению Вадима Сморгунова, и до 1815 года в Усть-Сысольске могли быть какие-то помещения для размещения больных. На это косвенно указывает журнал Усть-Сысольского уездного суда, где в записи от 17 января 1805 года сообщается об отправлении на излечение лекарю «подозреваемого в побеге и уклонении от рекрутского набора крестьянина Павла Нестерова». А 6 февраля штаб-лекарь Вячеславов доложил, что этот крестьянин к «воинской службе ныне благонадежен». Получается, что Нестеров находился на излечении 20 дней и где-то должен был все это время содержаться.

P.S.

Как сдуть болезнь
Народные эскулапы лечили медвежьим жиром и колдовали над больным местом

Тот факт, что государственная медицина пришла в Коми край лишь в конце XVIII века и никаким боком не могла охватить его огромную территорию, вовсе не говорит о том, что все не попавшие к лекарям больные были предоставлены сами себе и либо умирали, либо чудесным образом выздоравливали. Как пишет историк Ирина Ильина в книге «Народная медицина коми», почти в каждой деревне были опытные люди, обладающие специальными знаниями, чаще получаемыми по наследству.
Конкретную медицинскую помощь своим и соседним односельчанам оказывали костоправы, повитухи и травницы. Но были также знахари и колдуны, вызывавшие для лечения сверхъестественные силы. Например, в Прилузье существовал метод, называемый полясьысь, происходивший от слова «полясьны», что означает «дуть». Он заключается в том, что знахарь дул на заговариваемое больное место, стараясь таким образом удалить болезнь.
Этнограф Николай Конаков записал рассказ о том, как знахарь исцелил ослепшего охотника. Он привел его в баню, и вскоре собравшийся вокруг нее народ увидел, что она горит вкруговую голубым холодным пламенем. Через некоторое время знахарь появился вместе с обретшим зрение охотником.
А среди более земных средств Ирина Ильина называет настойку на водке из убитых на охоте зверей. Или медвежий и олений жир, который при простуде пили с горячим молоком или закапывали в уши и нос.
В наши дни, когда квалифицированная медпомощь стала доступной, традиционная медицина уходит в прошлое. Однако, по словам Ильиной, во многих коми селениях народные врачеватели все еще практикуют.

Игорь БОБРАКОВ.