Как мы уже рассказывали, 24 декабря в Воркуте стряслась беда – обрушились ветхие очистные сооружения. Стоки городской канализации хлынули в реку.

Теме воркутинской аварии «Трибуна» посвятила серию публикаций, предоставив возможность высказаться и представителям власти, и независимым экологам. Все это время руководители Воркуты и республики пытались успокоить жителей региона: мол, ничего страшного, ситуация под контролем. Однако многие эксперты считают иначе. Своим мнением с «Трибуной» поделился Эдуард Петров, общественный экологический инспектор Воркуты.
– На днях «Комитет спасения Печоры» опубликовал «ВКонтакте» данные лабораторных исследований, которые ему предоставил Минстрой Коми. Насколько эта информация соответствует реальности?
– Приведенные Минстроем данные пугают сами по себе. Но несмотря на ужасающие цифры, в них все равно есть искажение фактов, которое должно создать картинку более-менее благополучно развивающейся ситуации. Нам говорят, что «химическое загрязнение для реки Усы серьезной опасности не представляет», и основываются на том, что сброс стоков в Воркуте составляет 12-14 тысяч кубометров в сутки. Но объем стоков, согласно расходомерам на «Водоканале», не падает ниже 24000 куб.м в сутки. На новогодние праздники объем воды был довольно высоким: 35-40 тысяч. Весной во время таяния снега он превысит и 80 тысяч.
– Мэр Шапошников в своем видео уверяет, что от стоков Воркуты никакой угрозы Усинску нет.
– Для больших городов, которые находятся ниже Воркуты, это, возможно, не очень страшно. Там есть качественные очистные сооружения. В первую очередь стоки, попавшие в реку, опасны для маленьких населенных пунктов, таких как Роговая, Петрунь, Абезь. Там нет очистных, и водозабор идет напрямую из реки.
Около 140 тысяч тонн неразложившихся человеческих фекалий уже попали в реки Усу и Печору. Соответственно, все патогенные организмы, которые образовывались при жизнедеятельности людей и животных, начнут размножаться в реке. Пока температура воды низкая. Но максимальный удар от аварии регион получит весной, когда паводковые воды разнесут по берегам то колоссальное количество в прямом смысле дерьма, что попало в реку.

Следствие покажет

– Минстрой рекомендует мэрии Воркуты провести конкурс на право заключить концессионное соглашение, чтобы построить или реконструировать объекты водоснабжения и водоотведения. Значит ли это, что у региона нет средств на строительство очистных?
– Бюджет Коми такую стройку никогда не потянет. Концессионное соглашение – это договор государственно-частного партнерства, при котором концессионер предоставляет условия, гарантирующие получение прибыли с данного объекта инфраструктуры. Например, банк вкладывает деньги в строительство объекта и получает с этого прибыль. Но строительства очистных в Воркуте нет в планах, и на это нет средств. Зато есть фонд моногородов РФ, который располагает большими финансами. В нем предусмотрены деньги на подобную аварийную ситуацию.
– То есть деньги все-таки можно найти?
– Да, и мне непонятно, почему правительство Коми не работает с фондом моногородов, имеющим более триллиона рублей. В начале года моногорода со всей России отправляют в фонд предварительные заявки, а потом муниципалитеты эти деньги запрашивают. Для того, чтобы их забрать, нужно предоставить пакет документов: проект, заявку, согласование, разрешение на строительство, акт выбора земельного участка и т.д. Для этого муниципалитету Воркуты необходимо просто-напросто работать.
Но есть еще один момент. Очистные сооружения Воркуты – это муниципальный объект, который передан в управление ООО «Водоканал». Поэтому как у водоканала, так и у администрации контроль над соблюдением техники безопасности и самим объектом совместный. Для чего администрация Воркуты заключила невыгодный договор с «Водоканалом» и передала ему сбор денег, но при этом не осуществляла надзор? Нет ли в этом коррупционной составляющей?
– Выходит, мэрия не следила за положением дел на «Водоканале»?
– Судя по тому, что все обрушилось, нет. Хотя все знали о состоянии объекта на протяжении нескольких лет. Сами сотрудники с 2014 года регулярно обращались в прокуратуру, у них сохранились запросы и ответы на них. Но прокуратура ничего не предприняла. Значит, теперь этим займется Следственный комитет в рамках возбужденного уголовного дела по загрязнению вод по 250 статье УК РФ.
– Еще раз уточню: получается, теперь в Воркуте, чтобы обеспечить 100-процентную очистку, необходимо заново строить очистные сооружения?
– Начну с 2010 года, когда еще были прекрасные отношения со всеми европейскими партнерами. Поскольку Коми входит в Баренц-регион, то в рамках российско-норвежской программы «Чистое производство» оценивали экологические «горячие точки». Тогда самым грязным пунктом в российском секторе Баренц-региона назвали Воркуту – у нее были худшие показатели по качеству очищенных стоков. 12 лет назад реконструкцию очистной станции Воркуты признали нецелесообразной, а проект по ее модернизации назвали приоритетным для Коми.
Инвестиции в проект оценили в 40 млн евро, а республике предоставили деньги на реконструкцию очистных сооружений в Воркуте. У меня есть планы соглашения, проект очистки и вообще все, к чему пришли на тот момент. Но деньги, которые передали в Коми, как видно по результату, потратили на другие цели. А Воркута осталась без второй очереди очистных сооружений. Имей мы ее сейчас, вред природе и жителям при случившейся аварии был бы минимальным.
Чтобы сейчас привести в порядок очистные сооружения, их необходимо отключить. Это значит, что в реку опять будут сбрасываться стоки. Поэтому восстановление нужно вести поэтапно. Необходимо построить новые очистные сооружения, а нынешние поставить на реконструкцию, а после совместно запустить. На это потребуется порядка двух лет и то в случае, если правительство Коми будет работать идеально.
– Как сейчас снизить нагрузку на экологию? Например, депутат Олег Михайлов говорит про установку бонов.
– Это необходимо было сделать сразу после аварии. Когда случилось обрушение, в мэрии и на «Водоканале» должны были действовать согласно плану ликвидации аварии. Это требование Ростехнадзора. Но мэрия оказалась в патовой ситуации: не знала, что предпринять. Да, действительно, в момент аварии предлагали использовать заграждение. Можно было засыпать песок в мешки, сделать из них несколько секций заграждений, чтобы остановить крупный и плавающий мусор, в том числе пластик. Поставить компрессоры, которые бы подавали воздух для аэрации стоков, и происходила бы биологическая чистка. При этом весь донный осадок можно было выкачивать илососом. Даже при такой схеме все последствия аварии можно было спокойно убрать. Установка обеззараживания для такого количества стоков стоит около 15 млн рублей, привезти ее в Воркуту оперативно самолетами никакой проблемы бы не составило.
– Как сейчас устраняются последствия аварии?
– В Воркуте устранением вреда, что причинен природе, никто не занимается. Ждут, что все само разложится, природа сама все переварит. Это полный беспредел! Это как, допустим, вылилось бы 100 тысяч кубов нефти в Печору, и ее никто не стал бы собирать: мол, природа сама все переработает.
Отходы человеческой жизнедеятельности и все биологически угрозы, которые они несут для флоры и фауны, не менее опасны, чем нефтяные разливы. Коммунальная авария серьезно отразится на жизни в поселках: начнет болеть скот, куры, коровы, сено будут заготавливать с уже патогенными организмами, у коров будет зараженное молоко.

Люди жаждут

– Есть ли у вас информация из поселков, как там ситуация с водой?
– Люди из поселков звонят и спрашивают, можно ли брать воду для питья из Усы. Мы однозначно говорим: «Нет, нельзя». Поэтому люди вынуждены ездить за водой на снегоходах, машинах и тратить на это свои деньги. На станции Сейда, где живет 16 человек, нет ни колодцев, ни скважин. И если на Сейде за водой едут за 4 км, то в Петруни – за 12 км. А туда еще попробуй бензин доставь: там от поселка до железнодорожной станции 20 км. Вопрос: кто эти затраты будет людям компенсировать? Подвоз воды должен осуществляться за счет средств республики. Водовозка должна ездить по небольшим населенным пунктам и снабжать жителей согласно заявкам – такая схема должна быть в реальности.
– После аварии чиновники из правительства Коми только 31 января впервые приехали в Воркуту. Как написала в своем телеграм-канале Эльмира Ахмеева, первый зам. председателя правительства Коми, «проверим, как устраняются последствия аварии на очистных сооружениях». Правда, судя по ее фотоотчетам, первым делом они пошли на художественную выставку, смотреть, как выращивают зелень и шьют одежду. Для чего они все-таки приезжали?
– Чтобы показать хоть какую-то работу. Такой визит должен был случиться сразу после аварии. Они бы создали аварийный штаб, придумали бы все с концессионными соглашениями, с ликвидацией аварии. Пригласили бы специалистов отрасли, которые могут бороться именно с такими проблемами. Тогда можно было оперативно выработать совместное решение. К слову, в России аварии подобного масштаба на очистных сооружениях происходят в среднем четыре раза в год.
Но чиновники решили информацию закрыть, а в СМИ все заврали. А поскольку впереди были новогодние праздники, то никто не захотел ехать в какую-то Воркуту и заниматься ремонтом очистных сооружений или, по-простонародному, ковыряться в говне…

Постскриптум

По данным независимых экологов, в пробах воды, взятых 14 января, обнаружены бактерии кишечной палочки, бактерии вида Salmonella, яйца гельминтов и т.д. Нормы содержания в воде азота аммонийного и других вредных веществ выше нормы в десятки раз. Все это свидетельствует о фекальном загрязнении водных стоков.

Беседовала
Светлана СЕЛИВАНОВА.