Еще минувшим летом из Княжпогостского района стали доноситься тревожные слухи о том, что проект развития таежного оленеводства терпит крах. Якобы в лесу, где год назад разместилось оленье стадо, местные жители видели погибших оленей.
Депутат районного Совета Людмила Колтырина также подтвердила, что к ней обращались избиратели: мол, животные болеют, а корма им привозят…
Олег Беляков.
Великое переселение
Проект развития таежного оленеводства не имел к Минсельхозу Коми никакого отношения и финансировался за счет приснопамятного «Фонда поддержки инвестиционных проектов РК». (Ныне фонд реорганизован, а его бывший директор стал одним из фигурантов «дела Гайзера»). Сегодня проект финансирует агрокомплекс «Инта Приполярная», а его «оленье» предприятие называется Княжпогостское отделение агрокомплекса.
Стадо в 500 голов, на закупку которого было потрачено 3 миллиона бюджетных рублей, три года шло из Надыма Ямало-Ненецкого округа в Княжпогостский район. Там огородили большую территорию, потратив и на это немалые деньги. Нашли семью надымских оленеводов из четырех человек, которые занимались стадом, и поставили для них балок.
Так что же сегодня происходит в огромном корале?
Заместитель главы администрации района Татьяна Костина комментировать ситуацию отказалась, отправив журналиста к консультанту Усть-Вымского межрайонного отдела сельского хозяйства Александру Ефремову. Тот также ушел от ответа, посоветовав спрашивать обо всем непосредственно у директора Княжпогостского отделения агрокомплекса «Инта Приполярная» Олега Белякова.
Ученых не спрашивали
«Трибуна» не раз рассказывала о таежном оленеводстве — каким, по воспоминаниям старожилов, оно было много лет назад близ села Помоздино. Надо ли возрождать его сейчас? Мнения по этому поводу разделились.
Так, ведущий инженер лаборатории экологии наземных позвоночных Института биологии Коми НЦ Андрей Королев выражает сомнения по поводу целесообразности проекта:
— Между тундровыми и таежными оленями есть существенная разница. Для проекта лучше всего было брать высоконогих лесных оленей. Длинные ноги позволяют им двигаться по глубокому снегу и добывать корм. Пришло стадо тундровых, хотя уже и адаптированных к условиям леса оленей. Но насколько близка их морфология к лесным — сказать трудно.
— Могла ли возникнуть бескормица у оленей? Территория большая. При грамотном подходе к выпасу должно хватать кормов, — продолжает А. Королев. — Но кто считал ресурсы, оленеемкость, пастбищеоборот? Все зависит от того, как было организовано содержание и выпас. Кораль — огороженная территория — не позволяет долго содержать несколько сот оленей. Болезни тоже могли стать возможной причиной гибели оленей. Три года олени были в пути. Как ветконтроль осуществлялся в это время? Мне неизвестен регламент выпаса животных и то, сколько времени они проводят в корале. Но если — много, то там может накапливаться инфекция и быстро передаваться. Виноваты ли волки? У плохого оленевода всегда волк виноват…
В общем, никто совета ученых не спрашивал, за консультацией не обращался.
Куда они делись?
— Изначальной целью проекта было возрождение таежного оленеводства, затем — производство мяса, переработка шкур и возможное развитие туризма, — говорит директор отделения агрокомплекса Олег Беляков. — На Севере в связи с промышленным освоением территории катастрофически не хватает пастбищ. А в Княжпогостском районе их немерено. Оленей мы покупали на Ямале. Перед началом перегона стадо прошло ветконтроль (пробы брали при мне). В дороге животные очень ослабли. Самые слабые в прошлом году заболели. Точный диагноз поставить смогли только в феврале-марте. Больных оленей стадо отторгает, и пастух за этой группой особей ухаживал отдельно, кормил их. Начали лечить — и падеж прекратился. Отел прошел хорошо. Но в конце марта 2017 года у меня закончился контракт, на мое место пришел другой человек. Его работу не стану оценивать — это некорректно.
Летом я там бывал иногда, видел несколько погибших животных, но немного, штук пять. О массовой гибели речи не идет. Однако с августа по октябрь пропало более 300 голов оленей. Куда они делись — загадка. В октябре там была комиссия Минсельхоза. Выясняли причины пропажи, но ничего не нашли. В ноябре я вновь возглавил отделение.
Хищники бывают разные…
— Сейчас в стаде 130 голов. Я написал заявление в полицию по случаю пропажи оленей, — продолжает О. Беляков. — Конечно, оленей могли и волки задрать. Волк — это санитар, он убивает слабого, больного. Но теперь животные провакцинированы, и никакие волки 300 голов съесть не в состоянии… Если бы был массовый падеж или столько задрали хищники, то здесь бы кругом лежали гниющие останки, кости, кружились бы стаи воронья. Но ничего этого нет!
— Но ведь есть и другие волки — двуногие. С ружьями…
— От браконьеров, конечно, застраховаться трудно. Но сам я никого за руку не схватил. Почему мой предшественник не обращался в полицию, я не знаю. Но есть еще вариант. К нам иногда приходили дикари — лесные олени. Уводили самок. Я все же думаю, что более трехсот голов не могли пропасть. Они ушли, но вернутся.
Раздолье для браконьеров
Да, место для оленеводческого проекта выбрали действительно чудесное. Помимо того, что здесь глухие малонаселенные места, здесь и великолепные охотничьи угодья, а также реки, богатые ценными видами рыб. Именно верховья Выми наиболее притягательны для браконьеров всех мастей. Особенно в конце лета и осенью, когда на нерест в эти места начинает подниматься семга.
Там любят отдыхать «ответственные товарищи», о чем наша газета рассказывала (например, в публикации 20 августа 2015 года «Мы всего лишь отдыхали…»).
Когда заговорили о проекте таежного оленеводства, злые языки утверждали, что все это затевается для развлечения богатых охотников. Сначала за бюджетные деньги купят оленей, огородят территорию, а потом угодья «прихватизируют»… Говорили, что к проекту имеет прямое отношение Константин Ромаданов — бывший заместитель главы Коми Вячеслава Гайзера.
«Гниющих трупов я не видела…»
Начальник ГБУ РК «Княжпогостская станция по борьбе с болезнями животных» Наталья Котова подтвердила «Трибуне», что диагноз — элафостронгиллез (глистная инвазия) – у оленей был поставлен в марте 2017 года. Заболели они в 2016 году.
— Была проведена обработка. Шесть ослабленных животных забили. Никаких гниющих трупов я нигде не видела. Такое невозможно было бы скрыть. Да, недосчитались голов. Однако ни о каком массовом падеже речи нет. Плановые обработки проходят регулярно, последняя была 7-8 декабря. Ситуация контро-лируемая. Отчеты мы выкладываем на страничке «ВКонтакте», — сказала Наталья Викторовна.
11 декабря на такой страничке говорится не только о вакцинации: «Не остались безрезультатными и усилия руководителя Княжпогостской ветстанции, по убеждению руководства хозяйства, организовать сменяемость участков выпаса оленей для равномерного поедания кормов на территории пастбищного участка. Бесконтрольный выпас, практиковавшийся до октября этого года, привел к абсолютному истощению растительности на небольшом участке, где олени находились основное время в связи с отсутствием оборота пастбищных участков. Кроме того, интерес оленей к данному участку постоянно стимулировался подкормкой для поддержания необходимого баланса питательных веществ. Такая ситуация плохо отразилась на состоянии здоровья животных…»
«Хоть волком вой!»
На сегодняшний день, по словам Белякова, ситуация невеселая. После смены руководства Коми в августе 2015 года интерес власти к реализации проекта угас. С финансированием появились огромные проблемы. Кадров нет. Оленеводческая семья недавно уволилась и уехала.
— Нас не очень устраивала их работа, — откровенно говорит Беляков. — Но этих людей я тоже понять могу: зарплату полгода задерживали, обещанные условия тоже не создали. Теперь остался там один парнишка. Взамен кадры (настоящих оленеводов) я нашел. Но сейчас у них горячее время: идет забой. Вот закончат — приедут. Придется ждать. Но куда деться? Ситуация — хоть волком вой!
— А как же с оборотом пастбищ?
— На левом берегу Выми у нас 240 га, взятых в аренду. При грамотном раскладе должно хватать.
Людмила КУДРЯШОВА.