В августе 1933 года на речке Воркута приводнился гидросамолет «Юнкерс-13», положивший начало воздушной трассе в Заполярье. Пилотировал лайнер заключенный Ухтпечлага Владимир Гинце. Единственным пассажиром тоже был зэк, при этом, как ни странно, начальник Ухтпечлага Яков Мороз.
Судьбы этих людей сложатся по-разному. Можно сказать, парадоксальным образом. Через несколько лет всесильного начальника лагеря расстреляют. А бесправному узнику Ухтпечлага, к тому же немцу, впоследствии доверят испытания секретной военной техники, и глубокую старость он встретит на ласковом южном курорте. Пожалуй, только в такой непредсказуемой стране, как наша, возможны подобные метаморфозы.

Владимир Гинце.

Прерванный взлет

В 1920-30-е годы авиаторы были столь же популярны, как и спустя сорок лет космонавты. А уроженец Харькова, сын поволжских немцев Владимир Гинце в 1928 году стал не просто пилотом, а летчиком-испытателем Научно-испытательного института ВВС. Это учреждение зародилось накануне революции, его база располагалась на знаменитом Ходынском поле, преобразованном в аэродром. В десятые годы XX века здесь совершали полеты Сергей Уточкин и Петр Нестеров, а им на смену пришли Валерий Чкалов и Александр Анисимов. Гинце попал в их компанию после того, как окончил Егорьевскую, Качинскую и Московскую авиационные школы, а также Серпуховскую школу воздушной стрельбы и бомбометания.
Однако в декабре 1930 года успешный карьерный взлет прервал арест. Владимиру Александровичу предъявили распространенное в тот год обвинение во «вредительстве» и приговорили к трем годам лагерей. Отбывать наказание летчика отправили в Вишерский лагерь особого назначения (ВИШЛОН), «воспетый» в рассказах Варлама Шаламова. Но здесь Гинце позволили снова взяться за штурвал.

Крушение самолета Гинце возле Мутного Материка.

Летчик-«вредитель»

Заключенные Вишерлага, расположенного на севере тогдашней Уральской области, возводили целлюлозно-бумажный комбинат. В начале 1931 года руководить ударной стройкой назначили бывшего латышского стрелка Эдуарда Берзина. В годы «большого террора» его, как и Мороза, приговорят к расстрелу, но пока он уверенно делал карьеру в органах ОГПУ. Именно Берзин стал одним из инициаторов использования труда «врагов народа» на благо народного хозяйства.
Узнав, что среди зэков оказался знаменитый летчик, Берзин, недолго думая, сделал его своим личным пилотом. Собственным
аэропортом Вишерлаг не располагал, но в таких случаях использовались гидропланы. И они сослужили начальнику хорошую службу, учитывая, что ВИШЛОН на самом деле был целой серией лагерей, разбросанных на большой территории.
По словам Варлама Шаламова, «Берзин был слишком опытен и умен, чтобы заглядывать в «дело» Гинце, когда брал летчика-вредителя своим личным пилотом». Начальник понимал, что даже при намеке на заговор найдутся те, кто вовремя донесут. А близость зэка-пилота к начальству давала надежду на досрочное освобождение.
Увы, надежда не сбылась. В том же 1931 году Вишерскую авиалинию вместе с пилотами и самолетами передали Ухтпечлагу. Так заключенный Гинце попал на территорию автономной области Коми.

Самолет К-5 «Ухтпечлага».

Равняется трем Германиям

Украинский сатирик Остап Вишня, ложно обвиненный в покушении на видного партийца Павла Постышева и приговоренный к десяти годам лагерей, писал в одном из очерков в лагерной газете, что Ухтпечлаг «осваивает территорию, на которой совершенно свободно уместились бы три Германских республики». Если учесть отсутствие автомобильных и железных дорог, становится понятным, что без авиации здесь не обойтись. А потому уже в 1931 году Ухтпечлагу передали четыре «Юнкерса», списанных из ВВС. Чуть позже воздушная линия пополнилась более современными самолетами.
С самого основания Ухтпечлаг возглавлял бывший бакинский чекист Яков Мороз. Историк Михаил Рогачев писал о нем: «Самое забавное, что он был зэком. Его забыли освободить, назначив начальником лагеря». А посадили чекиста в 1929 году, приговорив к семи годам лишения свободы за то, что как-то на допросе он погорячился и застрелил допрашиваемого.
Но, как известно, бывших чекистов не бывает, даже если они угодили за колючую проволоку. И в том же 1929 году Якова Моисеевича назначают начальником Ухтинской экспедиции Управления северных лагерей ОГПУ особого назначения (УСЕВЛОН), реорганизованного через два года в Ухтпечлаг. Про Мороза говорили, что ему не нужны ни машины, ни лошади: «Дайте побольше з/к – и он построит железную дорогу не только до Воркуты, а и через Северный полюс».
Поначалу доверить штурвал летчику-зэку Мороз не решился, и Гинце какое-то время летал в сопровождении конвоира. Но это было слишком затратно, да и бессмысленно. А потому место охранника вскоре занял осужденный по той же статье, что и Владимир Александрович, бортмеханик Сергей Курлышев. С ним они совершали разведывательные полеты, а после открытия трассы в Заполярье перевозили грузы для комбината «Воркутауголь».
После того, как срок заключения Гинце истек, летчик счел за благо остаться на Севере и до 1940 года верно служил в лагерной авиации в качестве вольнонаемного пилота.

Чудесные спасения

Начало 1930-х годов – для авиации юношеская пора. Каждый полет, да еще на Севере, к тому же на изношенных самолетах, без хороших карт и средств навигации, можно считать подвигом. А потому аварии были делом чем-то даже обыденным. И в таких случаях летчики зачастую спасали летчиков.
В апреле 1932 года в бескрайней тундре совершил вынужденную посадку пассажирский самолет К-5, пилотируемый знаменитым полярным авиатором Фабио Фарихом. Он направлялся на остров Вайгач, откуда должен был забрать начальника экспедиции ОГПУ Федора Эйхманса, но угодил в туман и пургу. Только через девять дней Гинце со спасателями обнаружил занесенный снегом самолет Фариха и посадил свой «Юнкерс» рядом с ним. Общими усилиями удалось не только откопать лайнер, но и запустить мотор, и Фарих сумел благополучно продолжить путь на Вайгач.
В 1937 году Гинце принял участие в розыске пилота Виталия Сущинского, прокладывавшего воздушные трассы в Ненецком округе.
Но был случай, когда в беду попал и сам Гинце. Из-за сильной пурги пилотируемый им гидросамолет «Юнкерс-20» разбился неподалеку от деревни Мутный Материк. Владимир Александрович и бортмеханик Курлышев чудом уцелели и сумели своим ходом добраться до селения.

Полеты «коршуна с цыпленком»

После расформирования Ухтпечлага Гинце уволился из лагерной авиации и в дальнейшем работал летчиком-испытателем в Московском авиационном институте, затем на Саратовском и Долгопрудненском авиазаводах, испытывал серийные самолеты Як-6 и По-2, получил звание капитана, имел множество наград.
Приобретенная на Севере закалка ему особенно пригодилась, когда бывшему зэку доверили пилотирование четырехмоторного тяжелого стратегического бомбардировщика Пе-8. К этой громадине подвешивали то экспериментальные самонаводящиеся ракеты, то макеты летательных аппаратов, предназначенных для преодоления звукового барьера.
Коллега Гинце, летчик-испытатель первого класса Игорь Шелест, в своих мемуарах «С крыла на крыло» описывал, каково вести громадину, несущую в своих «лапах», как коршун цыпленка, ракетный самолетик, пока носитель не наберет безопасную высоту – этак метров семьсот. Дует боковой ветер, и самолет сносит в сторону от направления взлета, однако «спокойный, даже несколько флегматичный Владимир Гинце, пилотирующий носитель, почти не реагирует на отклонение: «Все равно взлетит, места хватит».
Звуковой барьер ракетные самолетики конструкции Матуса Бисновата преодолели. Однако полеты «коршуна с цыпленком» оказались делом рискованным, и в 1949 году такого рода эксперименты прекратили. «Флегматичный» Владимир Гинце через четыре года перешел на службу в Министерство авиапромышленности, заняв относительно спокойную должность инспектора.

Постскриптум

«В провинции у моря»

Владимира Гинце можно считать везунчиком. Он оказался единственным из всех осужденных пилотов европейского Севера 1930-х годов, который дожил до старости, причем до очень почтенного возраста – 84 лет.
В 1970-е годы Владимира Александровича частенько видели в крымском поселке Коктебель, который тогда назывался Планерское, и пилот-ветеран даже принял участие в открытии Музея планеризма и авиации.
В этом поселке он и скончался в 1986 году и был похоронен на местном кладбище, где нашли упокоение мать и бабушка поэта Максимилиана Волошина, скульптор Ариадна Арендт, пианистка Магда Мацулевич и другие знаменитости.

Игорь БОБРАКОВ.