С этого учебного года во всех школах страны вводятся еженедельные классные часы «Разговоры о важном». Главными их темами станут патриотизм, историческое просвещение. Детям будут рассказывать о достижениях России в разных областях и современных героях. Но историческая память не может быть избирательной – есть в ней и мрачные страницы, о которых тоже должны знать юные граждане.

Платье-роба от художницы из Ижевска Дарали Лели.

Вместо гробов – грибы

Так сложилось, что, говоря о ГУЛАГе, мы представляем Воркуту, Ухту, Печору, но мало кто помнит сегодня, что первые исправительно-трудовые лагеря (ИТЛ) в Коми появились в южных районах. Первые спецпоселенцы (раскулаченные крестьяне) прибыли в Пезмог (так раньше назывался Аджером) в 1932-м. Их привезли на баржах по Вычегде, высадили на берег, приказали рыть землянки, а из речной гальки строить… электростанцию. Локчимский ИТЛ планировался как образцово-показательный. Советская власть хотела доказать, что труд на благо общества поможет кулацкому элементу «перековаться». Вот только мало кто вышел из этой «кузницы» живым. В основном узники Локчимлага остались лежать в безымянных братских могилах.
Лагерные поселки как правило строились в стороне от мест проживания коренного населения. К тому же сведения о жизни в лагпунктах считались секретными, у местных жителей брали подписку о неразглашении. Именно поэтому вплоть до конца 80-х годов (до объявленной Михаилом Горбачевым «перестройки») ни о Локчимлаге, ни о его узниках почти никто и не знал. Как и о местоположении захоронений. Гуляя по молодым сосновым борам, люди даже не подозревали, что собирают грибы на территории лагерного кладбища. А те, кто знал, говорили так: «Мы с детства знали: где кладбища – там ямки. Где ямки – там сыро, и самые маслята. Иду по грибы и всегда себе говорю: «Ну, незнакомый человек, что ты мне сегодня дашь?» Только я эти грибы всегда продаю, сама не ем».
Мордино, Намск, Собино, Усть-Локчим, Аджером – все это населенные пункты, построенные трудом заключенных. Одним из первых, кто стал возвращать этим местам историческую память, был краевед Анатолий Смилингис. В 1940-м, когда ему было 14 лет, его вместе с родителями и младшей сестрой привезли в Коми из Литвы. Пережив все ужасы Локчимлага, он всю оставшуюся жизнь, вплоть до своей смерти в 2021-м, занимался сохранением памяти, искал и наносил на карту Корткеросского района тайные лагерные захоронения, устанавливал на них мемориальные кресты. В 90-х, когда стали открываться архивы, в поисках могил отцов, матерей, дедов в Коми со всей России потянулись родственники репрессированных. Смилингис обычно водил их в лес и говорил: «Точного места показать не могу. Ходите сами, где сердце вам подскажет, там и ставьте крест…».

Игорь Сажин

Здесь был Володя Путин

Сегодня дело Анатолия Антоновича продолжает историк Игорь Сажин. 3 и 4 сентября он провел сразу четыре экскурсии по местам, отмеченным Смилингисом на карте района. Первым пунктом экскурсии стал памятный камень с табличкой «Узникам лесных лагерей. 1932-1956».
«Появление этого камня на въезде в Аджером, как ни удивительно, заслуга президента Путина», – заявил И. Сажин. Сославшись на воспоминания Смилингиса, он пояснил, что Владимир Путин еще во время первого срока президентства собирался приехать в Коми. Власти Коми вспомнили, что где-то здесь в 1972 году будущий президент проходил практику в студенческом отряде. Вдруг ему захочется посмотреть эти места.
«В одну ночь трассу от Корткероса мимо Аджерома заасфальтировали, обочины вычистили, а у дороги воткнули камень с табличкой. Утром зовут меня: «Приходи, будем твой камень открывать», – вспоминал Смилингис. – Смотрим, а его прямо в колею у дороги воткнули. Будто снова людей в яму бросили…» А Путин в Коми тогда не приехал.

Анатолий Смилингис

Домик в «Кремле»

Далее участникам экскурсии показали уцелевшие до сих пор здания лагерной тюрьмы и лазарета, а также здание бывшего следственного управления в местечке «Шанхай». Название местечка, кстати, объясняется просто: перед началом войны в бараках жили депортированные китайцы. А также корейцы, иранцы, финны, поляки, украинцы, немцы…
В местечке «Кремль» до сих пор стоит дом начальника лагеря, который, говорят, жил весьма неплохо. «Кремль» стоит на холме, перед старицей реки Вычегды, где была устроена лодочная станция. Покой начальства и его семьи с вышек охраняли вохровцы. На выходные начальник частенько улетал в Москву, благо аэропорт, на который садились самолеты «Дуглас», был тут же, в Пезмоге. Само собой, его тоже строили заключенные. Вместо асфальта и бетона он был утрамбован глиной при помощи ручных колотушек. Летное поле получилось настолько плотным, что до сих пор, спустя 90 лет (!), на нем проросли лишь единичные деревья.

«Чтобы Сталин сдох!»

Еще один случай из воспоминаний Смилингиса экскурсовод привел возле огромных лесных ям, бывших землянок. Анатолий знал несколько языков, и его поначалу приставили к бригаде китайцев. Те, как и все заключенные, голодали. Однажды бедолагам повезло: привезли сдохшую лошадь. Китайцы обступили тушу, сделали надрезы и подставили кружки. Одну из них, с теплой еще кровью, передали Анатолию. Тут же прозвучал тост, и все дружно выпили. «А за что пили?» – спросил любознательный подросток. «За то, чтобы Сталин сдох», – буднично признались лагерные доходяги.

«Трудное наследие»

Этим летом в Аджером по приглашению «Револьт-центра» приезжали молодые художницы, ставшие участницами проекта по сохранению памяти жертв ГУЛАГа. Куратором проекта, получившего в итоге название «Что ты мне сегодня дашь, незнакомый человек?», выступил Антон Вальковский – доцент Волгоградского социально-педагогического университета. Молодой человек родился в Ухте, но еще в детстве переехал в Волгоград, где получил высшее образование и стал специалистом в вопросах работы c «трудным наследием» и современным искусством как инструментом культурной дипломатии. Что нам делать с «разнонаправленной памятью» о ГУЛАГе и как современное искусство может помочь сохранить память об этом времени? Ответы на эти вопросы художницы представили в своих работах. В минувшие выходные участники экскурсий смогли с ними познакомиться.
Так, Лиза Тюлюбаева из Архангельска установила на деревьях, выросших на лагерном кладбище, колонки. Подойдя к деревьям, можно услышать воспоминания бывших узников. Как их везли в Коми, как им удалось выжить, не сойдя с ума от звуков ночных расстрелов… «Лес на месте лагерного кладбища – ровесник тех страшных событий. Он сам стал мемориалом», – считает художница.
Дарья Дробушевская из Мурманска предложила идею закручивающегося мнемомодуля, который установили на берегу реки. Он – имитация лагерного забора, а надпись «\МА» – отсыл к коми языку, в котором это окончание указывает на прошедшее время и на то, что «это произошло не с вами». Внутри модуля – работы Аси Фоминой, суть которых – навязчивое желание узников «ничего не забыть, запомнить, чтобы рассказать…».
Виктория Лихачева из Сыктывкара подготовила аудиоинсталляцию. Записала звуки лагеря: скрип двери, гудение «буржуйки», стук топора, выстрелы, лай собак… А художница из Ижевска Дарали Лели сшила женское платье-робу с элементами удмуртской вышивки. Дарали представила, что узница, несмотря ни на что, хотела бы сохранить свою национальную идентичность. А еще оставаться не просто «зэка №…», но – женщиной! Поэтому помимо платья она сделала монисто из сосновой коры и бусы из ягод брусники. «Это исследование территории, по которой еще очень долго не получится ходить, не думая, что произошло здесь в 1930-е
годы. А думать надо и помнить историю. История имеет свойство повторяться», – говорит Дарали.

Лиля ВОВК.