12 июля после скоротечной болезни скончался профессор Сыктывкарского университета, доктор исторических наук Виктор Анатольевич Семенов.

С ним было нелегко. Но весело

Невысокого роста, тщедушный, с хитрым прищуром и абсолютно свободный. Таким его запомнят все, кто был с ним знаком, кому выпало счастье слушать его лекции и работать в экспедициях.
Окончив Ленинградский университет, он приехал в Сыктывкар. На прием к ректору СГУ Валентине Витязевой он пришел в рваном свитере, драных джинсах и с бородой. И мудрая женщина Валентина Александровна даже говорить с ним не стала. «Посмотрела на меня и сказала — зачисляю, – долгое время удивлялся Семенов. – Приехав в Коми, я думал о том, как отсюда сбежать. Не представлял даже, что обойду всю республику, изучу все как следует, стану «коренным сыктывкарцем».
— Про Республику Коми я до переезда сюда ничего не знал. Разве что – про Воркуту. А мама до конца жизни так и не смогла научиться выговаривать слово «Сыктывкар», — рассказывал Виктор Анатольевич.

Без церемоний и условностей

— О том, что Профессор появился в стенах института, было слышно сразу — всем и каждому, — вспоминает его бывший студент, а ныне директор Института языка, литературы и истории КНЦ УрО РАН Игорь Жеребцов. — Его громкий и задорный голос проникал во все кабинеты. После стремительной пробежки по институту Профессор располагался в облюбованном им месте, собирал вокруг себя круг слушателей (собственно, круг мгновенно формировался сам собой) и тут же начинал что-нибудь рассказывать. Это могли быть свежайшие известия или новости недельной давности, которые он забыл или не успел сообщить во время предыдущего визита. Все вместе взятое, дополненное шутками-прибаутками. Слушали Профессора с неизменным интересом. Человек, впервые попадавший в общество Профессора, обычно сначала слегка терялся от его кипучей энергии и своеобразной лексики, но вскоре полностью проникался его харизмой.
К своим 74 годам Виктор Семенов успел написать более 120 научных статей, 2 монографии и 4 учебных пособия. Получил звание «Заслуженного работника Республики Коми» и «Заслуженного деятеля науки Российской Федерации». Впрочем, чины и звания никогда не имели для него никакого значения. Он запросто мог перебить любого оратора, если ему было скучно и неинтересно. Никогда не перебивал человека он в одном случае – если тот читал стихи. Семенов очень любил Рильке, Есенина, Бродского…
На панихиде, состоявшейся 15 июля, И. Жеребцов прочитал в память о коллеге любимое им стихотворение Левитанского «Иронический человек». «Оно полностью про Виктора Анатольевича», — подчеркнул директор ИЯЛИ.
«…Мне нравится иронический человек. Он, в сущности, — героический человек. Мне нравится иронический его взгляд на вещи, которые вас, извините, злят…»
Студенты учились у Профессора не столько конкретным фактам и знаниям в той или иной области («Это вы и дома в книжке можете прочитать», – говорил он), сколько самому подходу к науке и, собственно, к самой жизни. Он своим примером показывал, что всегда можно и нужно быть самим собой, не бояться говорить и отстаивать свое мнение, ничего не принимая на веру. «Как вы думаете, была ли битва на Куликовом поле? — любил он пощекотать нервы студентам. — С точки зрения археологии, не доказана, так как на месте предполагаемого сражения свидетельств массового нахождения многотысячных войск не нашли…»

Полупечатный орган

– Будучи студентами, мы с моим другом (к сожалению, тоже уже ушедшим Димой Несанелисом) выдвинули кандидатуру Семенова на выборах «общественного декана» (были на истфаке такие игрища в демократию ко Дню факультета), обвешали весь корпус предвыборными плакатами. – вспоминает Игорь Жеребцов. – Виктор Анатольевич был несколько ошарашен свалившейся на него популярностью, но воспринял все, как обычно, с юмором.
А потом его назначили куратором стенгазеты, которой «рулили» опять-таки Несанелис и я. В оном «полупечатном» органе мы как-то поместили его стихи, весьма далекие от «соцреализма». Стихи были подписаны инициалами. Замдекана факультета, женщина суровой советской закалки, в деканате решительно осудила публикацию «непонятных стихов, призывающих невесть к чему», но явно не к победе коммунистического труда, призвала выяснить, кто скрылся за инициалами, и наказать. Виктор Анатольевич невозмутимо сообщил, что автор сих возмутительных виршей он и есть. Повисла неловкая пауза… Дело против нас, стенгазетчиков, окончилось, не начавшись».

Проклятый вирус!

На состояние здоровья и быстрый уход Семенова, хоть и косвенно, повлиял все тот же набивший оскомину коронавирус. Ведь Семенов привык к постоянному общению, а тут невыносимая его натуре самоизоляция.
Ему остро не хватало живых встреч со студентами, угнетали наглухо закрытые из-за эпидемии двери ИЯЛИ. «Как вы там? Режим без изменений? Ну ладно…» — с нескрываемым разочарованием в голосе заканчивал он телефонный разговор. Привычный, десятилетиями складывавшийся образ жизни ученого был полностью разрушен. «Ваше жизненное кредо? Будь бодр — худшее впереди…» — все еще по привычке шутил он.
Профессор любил путешествовать: ежегодно навещал Питер, исколесил едва ли не всю страну, участвуя в различных научных форумах, невзирая на возраст, постоянно ездил в археологические экспедиции. «В Индии меня поразило то, что оборванцы, которые живут в грязи и антисанитарии, — все довольные. А у нас все хмурые всегда, чуть не плачут», — рассказывал он.
В этом году Виктор Анатольевич планировал вместе с друзьями съездить в испанскую Гранаду. Увы, Судьба отправила его в другое путешествие. Тоже по-своему интересное для этнографа. Однако из этой экспедиции Семенов уже не вернется.

Так говорил Семенов

— Студент-историк должен быть с головой, должен понимать то, что ему нужно. Ему не обязательно знать все, он просто должен иметь позицию.
— Познать мир — основная цель человека. Интерес — звучит как-то убого. Самопознание – выше.
— Я проработал всю жизнь с лопатой, все-таки я археолог. А огороды и дачи не люблю, мне это неинтересно.
— Как вы думаете, что ожидает наш северный край завтра? — Что хотите — то и ожидает. Дрова заготавливайте!

Лиля ВОВК.