Российская империя и Русская православная церковь жили по одному юлианскому календарю, а потому до революции Рождество, как и во всем христианском мире, предшествовало Новому году.
С 25 декабря по всей необъятной стране начинались самые веселые дни – святки. Взрослые и дети с криком и визгом катались на санях, молодежь любила рядиться и колядовать, то есть гулять от дома к дому и песнями и стихами выпрашивать у хозяев угощения, а девушки гадали на суженого. В селах и деревнях Коми края происходило нечто подобное, однако имелись и свои особенности.
Боги из утиных яиц
Понятно, что до появления на Коми земле святителя Стефана Пермского местные жители, будучи язычниками, ни о каком Рождестве слыхом не слыхивали. А о том, были ли у них какие-либо праздники, связанные с языческими богами, источники умалчивают. Наверное, были.
Из всего пантеона у древних коми выделяются два бога – Ен и Омоль. Именно они якобы и создали этот мир.
По преданиям, до их появления наша планета представляла из себя сплошное болото, по которому плавала утка. Однажды она снесла яйца, но поскольку ей негде было пристать, утка никак не могла высидеть птенцов. В результате четыре яйца затонули, а два она сумела вынести под крыльями. Вот из них-то и вылупились братья Ен и Омоль. Это были своего рода Авель и Каин – добро и зло, день и ночь, верхний мир и нижний.
Матушка-утка попросила сыновей достать утонувшие яйца. И с этого момента началось их соперничество. Первым окунулся в болотную пучину Ен, а его ревнивый братец громко закричал, отчего вода на поверхности замерзла. Только Омоль возрадовался, что избавился от соперника, как ударили гром и молния и лед растаял. Ен вынырнул с двумя яйцами и тут же взметнулся ввысь, сотворив из первого яйца солнце с живительными лучами, а из второго – землю с лесами, лугами и цветами.
Омоль решил повторить «подвиг» братца и тоже достал два яйца, уже покрытые тиной и болотной осокой. Первое он подбросил вверх, и на небе зажглись тусклая луна и холодные звезды. Разбив второе яйцо, Омоль сотворил трясину и топкие озера.
По этому же принципу братья обустраивали и весь остальной мир. Ен создал полезных птиц и домашних животных, Омоль – злых хищников и лесных зверей. Ен вылепил из глины мужчину и вдохнул в него жизнь. Омоль изготовил и оживил женщину.
Иудеи каждую осень как один из самых значимых праздников отмечают Рош ха-Шана – еврейский Новый год от сотворения мира. Мог ли быть подобный праздник у древних коми? Думаю, мог, но поскольку коми не имели своей государственности, то он вряд ли носил повсеместный характер.
По словам фольклориста Павла Лимерова, коми, приняв через русское посредство христианство, адаптировали его в соответствии со своим менталитетом и еще не одно столетие после Стефана Пермского оставались в зоне язычества. Вполне вероятно, что какое-то время каждый год 25 декабря они отмечали одновременно Рождество Христово и рождение Ена с Омолем, а в Новый год бабушки рассказывали внукам, как из утиных яиц был сотворен мир.
Ель – символ смерти
Казалось бы, какое Рождество и Новый год без украшенной елки? Между тем этот обычай появился сравнительно недавно, а к нам он пришел из Германии, где ель символизировала «древо жизни», доступ к которому Адам и Ева утратили после изгнания из рая.
В России традиция ставить ель на Рождество распространилась лишь после того, как супруга императора Николая I Александра Федоровна, урожденная Фридерика Луиза Шарлотта Вильгельмина Прусская, устроила 24 декабря 1828 года для своих детей и племянниц в большой столовой Аничкова дворца праздник детской елки. А вот для того, чтобы этот обычай добрался до коми крестьян, потребовались не одно десятилетие и не одна революция. И дело не только в провинциальной удаленности Коми края. А еще и в том, что ель для языческого сознания северного человека была священным деревом и символом смерти.
В древние времена коми занимались в основном охотой и рыболовством. Как отмечает коми ученый-краевед Алексей Сидоров в своей монографии «Знахарство, колдовство и порча у народа коми», мир для первобытного человека представлялся не пустым или неодушевленным, а изобилующим жизнью. Одушевленными были и деревья. Каждый охотник, решив заночевать под елью, должен был испросить у нее на это разрешение. Если он все сделает правильно, то ночью, когда явится злой дух, чтобы пригласить ель на свадьбу или поминки, дерево ему откажет под тем предлогом, что у него гости.
В то же время ель была связана с нижним миром мертвых в отличие от березы, которая символизировала мир верхний. По мнению этнографов, это вызвано тем, что кладбища располагались рядом с хвойными лесами. Ветви ели часто использовались в погребальных обрядах.
Понятно, что для людей с таким мировоззрением трудно придумать больший грех, чем веселиться возле срубленного, да еще и украшенного священного дерева.
Цыгане, медведи, разбойники
Однако и без пушистой красавицы наши предки умели веселиться. Отстояв в храмах в ночь с 24 на 25 декабря торжественную всенощную службу, парни и девушки переодевались в цыган, разбойников, коней, медведей, журавлей и ходили по домам односельчан. По словам кандидата филологических наук Алексея Рассыхаева, в святки молодежи разрешалось хулиганить. Они могли развалить дровяники, набросать на крыльцо дрова и облить их водой, привязать ниточку к дверному кольцу и дергать за нее, поднять сани на амбар или баню, перекрыть печную трубу. Чаще всего хулиганы досаждали тем хозяевам, которых недолюбливали.
В святочных гаданиях участвовали не только девушки, но и люди постарше. Их интересовало: каким будет урожай в новом году, не ожидает ли семью пожар или чья-то смерть. Гадать полагалось на перекрестках дорог, в банях, овинах, нежилых домах, у колодцев, то есть в местах, где была слабее граница между мирами.
Самыми верными, но и самыми опасными считались гадания «с покойником», в которых участвовали одни мужчины. Происходило это таким образом. Одного из гадающих, как настоящего покойника, обмывали, обряжали, укладывали в передний угол и давали в руки горящую свечу. Все остальные держались за мизинцы и поодиночке выходили в сени. Мнимый «покойник» через систему зеркал наблюдал за ними и делал предсказания. Кого-то он видел с гробом, кого-то с книгой, кого-то с венцом, кого-то с ребенком. Было поверье, что если во время гадания сказать «покойнику» «прости-благослови» или воткнуть в стену рядом с ним иголку без ушка, то он умрет по-настоящему.
Запрещали и разрешали
Впрочем, для продвинутых горожан подобные суеверья значения не имели. Жители Усть-Сысольска, как минимум, с начала XX века ставили праздничные елки как у себя дома, так и в публичных местах.
Об этом свидетельствует дневник выдающегося краеведа Андрея Цембера. Есть там, в частности, такая запись, датированная 2 января 1904 года: «Была елка в приходском училище. Комитет попечения о народной трезвости пожертвовал 25 рублей, и рублей 50 было собрано по подписке. На елке участвовали ученики и ученицы двух приходских училищ, городского и двух нижнеконских школ. Всего около трехсот человек. Елка зажжена около пяти часов. Комиссия, состоящая человек из 12, большей частью учащие, работала два дня. В первый день развешивали кульки, а второго января днем украшали елку. Я не принимал деятельного участия». Под «нижнеконскими школами» имеются в виду учебные заведения в нижнем конце города, ныне это улица Тентюковская. А словом «учащие» в начале прошлого века называли учителей.
В 1920-е годы пришедшие к власти большевики развернули антирелигиозную кампанию, жертвой которой стала ни в чем не повинная ель. В 1924 году в газете «Югыд туй» вышла характерная заметка «Вместо елки – детям германских рабочих», в которой сообщалось, что в городском детском саду выделенные на зеленую красавицу средства было решено пожертвовать ребятне пролетариата далекой Германии. К концу десятилетия Рождество стало рабочим днем, а елку как «поповский пережиток» фактически запретили. Иногда в домах ее все же ставили, но делали это нелегально.
Жительница Усть-Сысольска Р. Попова оставила воспоминания о своем детстве и как в 1928 году побывала на подпольной елке в доме учителя Заболоцкого: «Когда я вошла в дом вместе с мамой – елка мне показалась настоящим чудом. Она сияла блестящими игрушками, ленточками и гирляндами. Горели свечи, а на ветках висели еще конфеты и орехи в блестящей фольге».
Запрет, однако, длился недолго. 28 декабря 1935 года газета «Правда» опубликовала письмо кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б) Павла Постышева, в котором он призвал праздновать Новый год и организовывать для детей новогоднюю елку. И уже в январе 1936 года в газете «За новый Север» появилась статья «Веселый вечер малышей», где описывался праздник, устроенный работниками Сыктывкарской типографии и сотрудниками редакции. Главным атрибутом торжества была «украшенная массой игрушек, бус, гирлянд, конфет красавица елка».
А начиная с 1950 года огромную елку стали ежегодно устанавливать в столице Коми на главной площади, которая в то время называлась Красной.
Игорь БОБРАКОВ.