«Трибуна» попросила оценить состояние и перспективы экономики республики члена-корреспондента Российской академии наук, главного научного сотрудника Института социально-экономических и энергетических проблем Севера Коми НЦ УрО РАН Виталия ЛАЖЕНЦЕВА. 

Почему не растем?

— Виталий Николаевич, производительность труда — один из универсальных показателей развития экономики. Но в последние годы мы о нем вообще не вспоминаем.
— В Указе Президента РФ «О долгосрочной государственной экономической политике» от 7 мая 2012 г. был предусмотрен рост производительности труда к 2018 году в 1,5 раза относительно уровня 2011 года.
Но уже сейчас понятно, что это нереально. В частности, по Республике Коми рост составит не более 10 процентов.
К сожалению, для нашей республики, как и для других регионов, характерна ущербная структура рабочих мест: недостаточно высокодоходных, требующих высокой квалификации, напряженного труда и его научной организации. Пока ручной труд будет дешевле механизированного, инновационная экономика «не пробьется».
Поэтому если подбирать характеристику состояния экономики республики, то я бы остановился на таком — «бег на месте».

Чего изволите?

— Эксперты Центра развития Высшей школы экономики в своем недавнем докладе среди всех российских регионов выделили аутсайдеров по уровню экономической активности. Это Республика Коми, Карачаево-Черкесия, Тыва и Приморский край. Справедлива ли такая оценка? И в чем, на ваш взгляд, причина снижения экономической активности в Коми? Возможно, это результат влияния общего экономического кризиса на сырьевые регионы, к которым относится Коми. Или в нашем случае больше сказались субъективные факторы, например, арест в сентябре прошлого года всей управленческой верхушки Коми? Понятно, что подобные истории в экономике даром не проходят — доверие ко многим институтам резко снижается. Но не слишком ли затянулась полоса неуверенности и неопределенности?
— Вторая часть вашего вопроса одновременно содержит и ответ: да, «подобные истории в экономике даром не проходят — доверие ко многим институтам резко снижается». Эту позицию следовало бы ужесточить критикой «технологии» формирования власти. Производственно-финансовые корпорации зачастую приватизируют не только природные ресурсы и другие активы, но и сами региональные правительства с надеждой на будущую ренту от власти. Именно в таком направлении с 2001 г. начала свое проникновение в Республику Коми «Рено?ва» — российская частная бизнес-группа, некоторые агенты которой, ставшие руководителями и активными деятелями республики, в сентябре 2015 г. были арестованы с формулировкой «организованная преступная группировка». На виду экономический ущерб такого рода приватизации. Но надо обратить внимание и на этическую сторону. Можно ли государство считать социальным, если место во властных структурах покупается за деньги через взнос в партийную кассу или взяткой через «теневое» перераспределение активов?
Если же говорить о первой части вопроса, то оценка уровня экономической активности того или иного региона экспертами Центра развития Высшей школы экономики (как, впрочем, и многими другими подобными центрами) не может быть справедливой, потому что она (оценка) делается под заказ: «чего изволите…». Там сплошной формализм и путаница. Эффективность развития экономики путают с эффективностью государственного и местного управления. Поэтому ничего удивительного не случится, если, скажем, через месяц Республика Коми получит высокую оценку в части экономической активности, хотя в реальности ничего существенного не произойдет.

Экономика и психология

— В интервью «Трибуне» в 2014 году вы заметили: «Экономика все глубже погружается в область психологии и политологии». Сегодня это погружение, похоже, стало еще глубже. В республике люди настолько увлечены новостями об арестах и посадках, что о ситуации на потребительском рынке, в промышленности, в малом бизнесе, о ситуации с ценами никто не вспоминает. Как в такой ситуации экономике выбираться из глубин психологии и политологии?
Экономика подменяется политикой не случайно. Необходимо отвлечь людей от насущных проблем их жизни, увлечь чем-то другим, например, предвыборным ажиотажем в США. Поэтому государство все более обрастает своеобразными «негосударственными» структурами, имитирующими защиту интересов «простых людей». К таковым относятся многочисленные институты и центры, обслуживающие государство через телевидение, и прочие СМИ, а также существующие ныне политические партии. Экономике выбираться из глубин психологии и политологии, может быть, и не надо, они действительно взаимосвязаны. Но при этом экономика не должна терять своего предназначения — обеспечивать рациональное ведение хозяйства и воспроизводить жизненные ресурсы. Населению же втолковывают, что экономика будет хорошей, если будет соблюден баланс интересов Центрального и коммерческих банков, и чтоб у последних была высокая маржа.

Пуганый чиновник куста боится

— Большинство людей в Коми ждали, что громко заявленная борьба с коррупцией приведет к улучшения ситуации в экономике и социальной сфере, что, избавившись от «коррупционных пут», бизнес начнет набирать обороты. Но пока происходит обратный процесс, чем больше арестов и посадок, тем хуже инвестиционный климат, тем безынициативнее управленцы, тем пуганнее бизнесмены. Многие предприниматели, с которыми приходилось общаться, ждут, что вслед за посадками людей, которые так или иначе контролировали немалую часть бизнеса в республике, начнется процесс перераспределения собственности. И это перераспределение может также негативно отразиться на общей ситуации.
— «Вдруг» можно арестовать и посадить в СИЗО. Для оправдания или посадки в тюрьму необходимо полтора-два года. Столько же нужно для восстановления имущественных прав тех предприятий, которые коррупционеры ограбили и довели до банкротства. Эти процессы идут более-менее успешно. Но не правильно полагать, что следом тут же зашагают бодрым шагом промышленность, сельское хозяйство и другие отрасли хозяйства. Общий экономический процесс по своей сути инерционен. Для его ускорения требуется не только бороться с коррупцией, но и проводить правильную социально-экономическую и научно-техническую политику, соблюдать конституционную норму экономического федерализма, пропорции расширенного воспроизводства, корпоративную этику и многие другие нормы и правила. «Ручное управление», заниматься которым так любят наши первые лица (потому, что оно на виду), постепенно надо заменять нормальным государственным управлением, требующим вдумчивой и творческой работы. Что же касается безынициативных управленцев и пуганых бизнесменов, то они были и будут.
— Как ученые-экономисты оценивают качество управления экономическим блоком новых руководителей министерств и ведомств Коми, включая С. Гапликова?
— Никак не оценивают. Такая оценка в планах научно-исследовательских работ Института социально-экономических и энергетических проблем Коми НЦ УрО РАН не значится. Да, пожалуй, она и не по силам этому институту, поскольку нет настоящих методик. За других (СГУ, СЛИ, КРАГС и У) я не могу сказать.

Чистота — залог здоровья экономики

— Разработана ли, на ваш взгляд, новая концепция развития экономики Коми у новой команды? И если да, то в чем она выражается, где и когда сформулированы стратегические задачи? Похоже, такая формула из уст Гапликова прозвучала лишь раз: «В Коми жить будет лучше, чем в Европе» Возможно, формула подразумевает создание в республике конкурентной среды, защиту собственности, создание судебной системы, обеспечивающей функционирование бизнеса и общественных институтов. Или пока речь идет лишь о том, что будут чаще улицы подметать?
— Последнее не менее важно, чем производство колбасы без мяса. Это так, к слову… Что же касается существа вашего вопроса о новой концепции, стратегии и «программе возрождения», то надо заметить следующее. В настоящее время прогнозы развития конкретных регионов разрабатываются на основе Федерального закона от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации», методических рекомендаций Министерства экономического развития Российской Федерации и «заданных сверху» макроэкономических параметров социально-экономического развития нашей страны на перспективу. Поэтому каждый государственный документ прогнозного характера на субфедеральном уровне имеет как бы заранее установленную структуру текстовой части и цифровых приложений.
Как правило, прогнозы регионального развития северных и арктических регионов отражают трудности роста их экономики в условиях резкого колебания мировых цен на углеводороды и минеральное сырье, а также недостатка мощностей обрабатывающей промышленности России; динамика ВРП предстоящих 10-15 лет фиксируется на уровне 2-3% в год. При этом явно прослеживается отставание в организации новых технологий; как я уже отметил, узловой становится проблема повышения производительности труда. Пример проекта «Стратегии социально-экономического развития Республики Коми на период до 2030 года» показывает, что при ныне заданной структуре прогнозирования места для науки и научно-технического прогресса не находится. Проблемы перехода от низкого к более высокому технико-экономическому укладу экономики не отражаются. Не отражаются и проблемы совершенствования общественных отношений. Как-то удается обойти вопросы оптимального землепользования с учетом необходимости организации экологически чистого сельского хозяйства, максимизации размера распределенного фонда земли и его структуризации по формам собственности: федеральной, республиканской, муниципальной, личной. То же относится и к лесным планам и программам недропользования. Прогресс же в части ведения домашних и других хозяйств малых форм до сих пор ни в одном государственном документе пока не рассматривался. Усилия желательно направить на установление технологического, экономического, экологического, социального порядка в уже существующих хозяйственных комплексах, а не рваться куда-то вдаль, на новые места. На первый план выходит организация науки и научно-технической подготовки новой индустриализации республики на основе технологий ХХI века.

Денег нет

— Инвестиционный климат в России хорошо описывает фраза премьера: «Денег нет, но вы держитесь!». Какие резервы для поддержки и развития бизнеса в подобных условиях может обеспечить республика?
— Премьер, наверное, пожалел, что так сказал. Теперь же он должен быть рад, что его слова никак не отразились на результатах голосования в пользу партии, которую он якобы возглавляет. Наш народ не злопамятен.
Общее правило: бизнес необходимо защищать от разрушительного влияния неорганизованного рынка и учитывать северную специфику хозяйственной деятельности в условиях рынка организованного, регулируемого государством. В принципе такой протекционизм должен реализовываться «классическими» методами регулирования рыночных отношений, то есть через понижение транспортных тарифов, тарифов на тепло и электроэнергию, ставок налогообложения, через выделение целевых субвенций и льготное кредитование, например, северного завоза. В действительности «классика» не только не соблюдается, но приобрела противоположный характер: тарифы и налоги повышаются, финансовые ресурсы перераспределяются в пользу Москвы, республик Северного Кавказа и Поволжья, схемы взаимодействия корпораций с бюджетной системой страны «оголяют» территориальные бюджеты. Поэтому о «резервах…» же мне говорить нелегко, поскольку то, что предлагалось и предлагается в рамках отдельно взятой республики, реализовать почти невозможно. Например: не проедать фонд накопления, для чего амортизацию и некоторую часть валютной выручки направлять на техническое перевооружение; установить порядок экономического стимулирования регионов ради того, чтобы их собственные усилия по наращиванию налогооблагаемой базы сопровождались ростом территориальных бюджетов, укрепить муниципальную собственность для более активной деятельности локальных социально-экономических систем (поселений, ТОСов и др.).

Четыре кита

— За минувшее время глава республики С. Гапликов заявил по крайней мере о четырех крупных инвестпроектах, которые намерен реализовать. Это создание теплиц в Емве (вложения около 9 млрд рублей), строительство завода башенных кранов в Сыктывкаре, сборка самолетов АН и создание мощностей по переработке картофеля в крахмал, для чего в республике предлагается увеличить производство картошки. Как бы вы оценили эти проекты?
— Я не исключаю, что перечисленные проекты являются результатом поиска инвесторов на стороне с опорой на конкретные структуры государственного и хозяйственного управления. Что нашлось, то и обозначилось. В создавшихся условиях и это неплохо. И все же замечу, что для северного региона приемлема не металлоемкая и малотрудоемкая промышленность: электронная, радиотехническая, производство медицинского оборудования, малогабаритной техники для ЖКХ и сельского хозяйства, включая дачное, и т.п. Производство башенных кранов и сборка самолетов в эту схему не вписываются. Производство, хранение и переработка картофеля и овощей в республике крайне необходимы.
— Почему-то в разговорах о крахмале и огурцах и так далее речь чаще идет об объемах будущих инвестиций, но не о том, будет ли продукция новых предприятий конкурентоспособной и в чем заключается конкурентное преимущество новых производств по отношению к действующим в России и в мире?
— Вопрос правильный в том смысле, что населению надо рассказывать и показывать все аспекты реализации предлагаемых проектов, в том числе и рыночной конъюнктуры, но более того — продовольственной безопасности.
— Готова ли экономическая наука дать сегодня рецепт выхода экономики Коми из рецессии к устойчивому развитию?
— Наука «производит» не рецептурные знания и не расставляет точек над «i». Более правильный вопрос: соответствуют ли экономическая наука и экономическая практика друг другу и требованиям общественного развития?Ответ: не соответствуют!

Беседовал
Владимир ОВЧИННИКОВ.