22 июня — дата, которую не забудут ни дети мои, ни внуки, ни правнуки. В этот день и я вспоминаю и поминаю своего деда Александра Дмитриевича Тимина. Пиджак с медалью «За отвагу» он доставал из шкафа лишь два раза в год — в мае и июне.

К началу войны дед, уроженец Гарьи, был уже взрослым, состоявшимся человеком, под его крылом рос племянник — мой отец. В 41-м ему исполнилось десять, и он отчетливо помнит, как в том страшном июне вся семья провожала деда на фронт, как не мог понять, почему плачет мама, почему плачут другие женщины, бабушки и девчонки. Женское сердце чувствовало: «малой кровью, могучим ударом» не получится…
Дед вернулся домой в августе 42-го комиссованным после тяжелого ранения. О войне дед рассказывать не любил, он вообще был
немногословен. Память сохранила обрывки истории о десанте, захвате плацдарма, о ярости нашей атаки — настолько мощной, что дело скоро дошло до штыковой и рукопашной. Но едва я начинал расспрашивать о подробностях того боя, дед замолкал. Лишь по его сверлящему землю взгляду можно было догадаться, как непросто и кроваво все это было…
Наши выбили фашистов с позиций, закрепились, санитары начали осматривать поле брани с незастывшей еще кровью. Вот тогда-то и обнаружили они, что десантник Тимин жив, что штыковое ранение в голову не смертельное…
Около двух месяцев дед провел в госпиталях. То, что осталось от его левого глаза, врачи удалили, вставив взамен стеклянный. Папа, когда подрос, спрашивал деда: «Неужели нельзя было сохранить глаз?» Нет, отвечал дед, его штыком разворотило…
Может, поэтому стал мой отец врачом. Может, поэтому его сестра стала чемпионкой Коми по стрельбе. Может, поэтому я посвятил жизнь работе с подростками.
Моего деда в Пажге помнят: он много лет был школьным физруком, и те, кто постарше, расскажут про марш-броски – без поблажек на возраст и рост, не снижая скорости, преодолевая преграды и складки местности… Дед всегда бежал вместе со всеми, неизменно в галифе, сапогах, гимнастерке, потому что так – натуральнее и расслабляться не позволяет.
…Дети выросли и разъехались, бабушки не стало, пенсионный срок подошел. Дед остался один. Он не хотел ни к кому перебираться: «Здесь мой дом, здесь мне и жить. Управлюсь». До последнего дня он никого ни о чем не просил.

Валерий ГАБОВ,
мастер производственного обучения Визингского филиала КРАПТ.