Праправнучатый племянник основоположника коми литературы Ивана Куратова возглавляет сегодня поэтическое «крыло» Союза писателей Республики Коми. «Судьба делает человека поэтом, а поэт затем творит свою судьбу», — считает Андрей ПОПОВ.
— Андрей Гельевич, Союзу писателей Республики Коми в апреле исполнится 83 года. А вы состоите в нем…
— Уже 20 лет, с 1996-го. Наш Союз — это региональное отделение Союза писателей России.
— Что дает вступление в Союз? И оправдались ли ваши ожидания?
— Вступление в Союз не предполагает каких-то дивидендов. Союз – это некое подтверждение того, что ты — профессиональный автор. Признание коллег: «Да, ты достоин быть вместе с нами». А из различных единств, на мой взгляд, и складывается счастье. Почему люди приходят в церковь, заводят семью? Потому что они хотят быть с частью, то есть с кем-то, целым. Это лучше, чем быть одному.
Если тебя приняли в Союз — это своего рода аванс, а дальше уже писательская судьба, талант, удача. У кого-то получается лучше, кого-то печатают чаще, кого-то признают и полюбят потом…
У нас в Союзе два крыла: коми и русское. И в этом наше преимущество. Лететь-то лучше на двух крыльях. В свое время председатель правления Союза Елена Васильевна Козлова (она возглавляет Союз с 1995 года) нашла нужный тон общения нашего содружества, и писатели не сталкиваются в острых противоречиях.
— Это уникальная ситуация, потому что во всех союзах есть какие-то распри, зависть, соперничество. А у вас, значит, тишь да гладь?
— У нас бывают споры, но мы стараемся, чтобы это не стало основным в работе. Во многих регионах писательские разногласия привели к тому, что союзы стали раскалываться на части. В 91-м часть членов Союза писателей СССР, к слову, образовала Союз российских писателей.
— Есть еще какой-то Российский союз писателей.
— Нет, остальное все новоделы и коммерция. Если быть точным, то у нас два Союза. Союз писателей России, который возглавляет Валерий Ганичев, и Союз российских писателей во главе со Светланой Василенко. Евгений Евтушенко, который сегодня ратует за единый Союз, как раз был одним из тех, кто в 91-м его раскалывал. Может, сегодня у него такая форма покаяния, не знаю. У нас в республике тенденций к расколу не было.
Почему архиепископу отказали?
— И ваш Союз регулярно прирастает новыми членами.
— Да, недавно были приняты талантливые молодые поэты: Инга Карабинская, Любовь Ануфриева и Алена Шомысова.
— А вот владыке Питириму вы, говорят, отказали.
— Владыка Питирим обращался ко мне один раз через социальную сеть «ВКонтакте». Он просто написал: «Как вы на счет принятия меня в Союз?» Я ответил, что с уважением отношусь к его архипастырской деятельности, что, когда бываю на службах, всегда с вниманием слушаю его проповеди, что в них он сочетает простоту изложения и богословскую глубину и, на мой грешный взгляд, проповеди у него выходят гораздо интереснее, чем стихи. Этот диалог у нас был в начале июля 2016 года, а потом оказалось, что владыка был принят в Московскую писательскую организацию СП писателей России еще в конце апреля. В нашем союзе он не состоит.
— То есть вы считаете, что писать стихи владыке Питириму не стоит?
— Стоит или не стоит – это личное дело. Большинство наших писателей считает, что это самодеятельная литература. Я с ними согласен. В десятом номере сборника «Белый бор» я, правда, сам опубликовал два его стихотворения (отредактировав их с благословения). Мне хотелось показать панорамность нашего литературного процесса. Мол, смотрите, поэзии многие люди не чужды, даже владыка. Видимо, я был неправильно понят.
— А как членом Союза писателей стал композитор Михаил Герцман?
— Михаил Герцман был принят как положено, на нашем общем собрании. После обсуждения тайным голосованием больше голосов было «за». Рекомендацию ему дали Нина Обрезкова, Любовь Терентьева и Григорий Спичак. Надежда Мирошниченко отказалась, сказав при этом, что роман «Тупица» достаточно профессионален. «Я не даю рекомендацию, потому что прочла не до конца, — сказала Надежда Александровна. Дело Герцмана продолжительное время «вертелось» в Москве. Мы приняли решение о нем в декабре 2013 года, а СП России утвердил его в декабре 2016-го.
— Кто нынче задает планку на уровне республики? На кого равняться молодым литераторам?
— На наших народных поэтов и писателей: Елену Габову, Алексея Попова, Надежду Мирошниченко, Василия Лодыгина, Нину Куратову… Многие наши писатели и поэты отмечены высокими престижными премиями России, у них есть чему поучиться. Все наши литературные достижения освещаются на официальном сайте Союза.
— Может ли человек с улицы предложить редакции альманаха «Белый бор» свои стихи или прозу?
— Может. Редакции как таковой там нет, есть два составителя. Прозой занимается Елена Габова, за поэзию отвечаю я.
И Бог, и космос, и танки
— Артист должен переодеваться, а поэт — высказываться. Взять того же Евтушенко — ему до всего есть дело. Вечером землетрясение в Спитаке — утром стихи в «Комсомолке», танки идут по Праге — стихи, Гагарин полетел в космос — стихи. Я не видела, чтобы наши поэты также откликались, что называется, на злобу дня. Им всем интереснее личные переживания.
— Человека всегда волновали, главным образом, несколько тем: любовь и смерть, Родина, Бог. Вольно или не вольно он все равно осмысливает, для чего живет. Поэзия — не публицистика. Поэту важнее, на мой взгляд, прожить в себе все Спитаки и Праги и обобщить это через призму своей судьбы, истории своей Родины, богопознания. А для этого нужен масштаб мысли и масштаб личности. Думаю, Надежду Мирошниченко, к примеру, волнуют и танки, и Гагарин, но ее главная творческая задача — философское обобщение положения русского народа, именно поэтому ее стихи имеют горячий отклик по всей России. В Союзе писателей республики на сегодня 51 автор, и большинство из них берутся за важные темы.
— В Ухте активно обсуждается тема переименования улицы Довлатова. Ваш Союз может высказать свое мнение?
— Сергей Довлатов не был членом Союза писателей, поэтому уместнее, думаю, будет услышать мнение читателей.
— А в принципе есть потребность высказать свою позицию по этому поводу?
— Такого вопроса на правлении Союза не было. Кто-то любит Довлатова, кто-то – нет. Александр Бобров, к примеру, считает, что это пиар-проект Бродского и не более. Другие, наоборот, его «Заповедник» считают своей настольной книгой. Я к Довлатову хорошо отношусь, но считаю, что у нас есть много писателей, именами которых можно назвать улицы. Например, Виктор Кушманов, Геннадий Юшков, Борис Шахов.
— То есть если в Ухте не будет улицы Довлатова, то ничего страшного?
— Да, я не вижу в этом большой потери для русской литературы.
— А как вы относитесь к тому, что в Усть-Цильме хотят поставить памятник Аввакуму?
— Ну как? Ставят же памятники революционерам. Людям, которые больше известны своей пылкостью, чем праведностью. Почему нет? Усть-Цильма — место старообрядчества, поэтому это решение носит скорее конфессиональный характер. Лично я тоже сильно не расстроился бы, если такого памятника не будет.
О православной монархии
— В одном из последних интервью вы обронили такую фразу: «Я за симфонию властей». То есть за сотрудничество государства и церкви. Можете пояснить эту мысль?
— Это не моя идея, но я с ней согласен. На сегодня у нас нет идеи государственности, она реально не сформирована. Какие-то демократические институты пытались ее сформулировать, но пока не удается. Мне кажется, идея России в сохранении православной государственности («Москва — Третий Рим, а четвертому не бывать»). Идеальное устройство России – она сама так самоорганизовалась — это монархия. Но православная монархия требует веры и любви, а сегодня это маловероятно. Духовное состояние общества противоречиво. К сожалению, когда вера выветривается из государственности, со страной происходят очевидные катаклизмы. (Подобное можно прочесть и в Ветхом завете: как только еврейский народ уклонялся от миссии, которую возложил на него Господь, — сохранять веру в единого Бога — так начинались всякие беды, войны и прочее.) Как только русский народ отошел от православия, так Господь стал вразумлять его. И до сих пор вразумляет… Если не получится, что ж, придет другой богоносный народ. Китайцы, к примеру, примут православие и продолжат эту миссию.
— В Китае и правда уже немало христиан…
— Но все зависит от свободной воли человека. И если исходить из этой идеи российской государственности, то, мне кажется, ее воплощение возможно как раз при духовной симфонии. Когда власть основывает свои действия духовными причинами, а церковь понимает, что есть государственные задачи.
Писателю нужен аванс
— Вы пишете на заказ?
— Обычно нет. Но написал, например, гимн Усть-Вымского района.
— И он официально принят?
— Да, это было года три назад. Музыку написал Александр Федоров, я сделал текст на русском языке, а Олег Уляшов потом перевел его на коми. Вообще, социальный заказ должен быть. Государство должно сформулировать свою политику в отношении к литературе как форме воздействия на общество. (Хотелось бы, чтобы основным критерием при этом стала художественность, а не только, скажем, патриотизм.) Сейчас при республиканском Министерстве культуры есть комиссия, которая раз в год закупает у профессиональных авторов картины, литературные и музыкальные произведения, и мы рады, что такая комиссия существует. Но пока она покупает только готовые вещи. Чтобы написать роман
(пьесу, оперу) «на заказ», автору нужен аванс. Ведь на это время он должен отложить все другие дела.
— Эту проблему, я знаю, озвучивали уже, как минимум, трем министрам культуры.
— Да. Беда в том, что министры у нас долго не задерживаются.
Белинских что-то не видно…
— Есть ли у вас лично желание сделать что-то «эпохальное»?
— Я с удовольствием бы перевел всего Ивана Куратова. В том числе как родственник Ивана Алексеевича. Многие переводы, сделанные в советское время, носят идеологический характер. Коми люди читают его стихи — восхищаются, а русские не понимают. Мне кажется, Куратов достоин, чтобы его помнили и знали. Мне нравится переводить. Как говорил Жуковский, переводчик в прозе — раб, а в поэзии — соперник.
— А судьи кто? Кто профессионально оценит вашу работу?
— Да, у нас нет профессиональной критики, и это проблема не только республики. Нет таких людей, как Белинский, такого критика, который задавал бы определенные ценности, формировал литературный вкус. С Белинским можно не соглашаться, но никто не скажет, что он делал это из корысти. У нас же критику воспринимают примерно так: тебе не нравятся мои стихи, значит, ты мне завидуешь. Или кто-то заказал «плохую» статью. Все это порождает и совсем несерьезное отношение к литературе. Мне как-то звонил человек из Синдора: «Это Союз писателей? Я песню написал, хочу вступить в ваш Союз». Если песню написали, то вам нужно в Союз композиторов, говорю я. «А я туда тоже хочу сразу вступить, только телефона не знаю. Не подскажете?». Как говорится, без комментариев.
— Чем конкретно поэт Андрей Попов занимался сегодня?
— Записал первые 12 стихотворений из моего сборника «Ловцы человеков»* в библиотеке имени Луи Брайля для аудиокниги. Сотрудники библиотеки сами вышли на меня с таким предложением. Они хотят записать не только мои стихи, но и других наших поэтов. Причем ряд произведений уже записывали в исполнении артистов, теперь хотят живые голоса именно авторов. Говорят, что артисты хорошо читают, но какого-то нерва не хватает.
— Будет ли в Международный день поэзии ваш традиционный поэтический марафон?
— Обязательно. Как обычно, 21 марта в музее им. Куратова. Надеемся, что будут гости из Москвы, Кирова, из всех городов республики. Ждем всех.
Беседовала Лиля ВОВК.
*За сборник «Ловцы человеков» в 2016-м А. Попов был удостоен двух престижных российских литературных премий и республиканской премии имени Альберта Ванеева.
НАША СПРАВКА
Андрей Гельевич Попов — заслуженный работник Республики Коми, автор пяти поэтических сборников. Лауреат еженедельника «Литературная Россия» (2000), трижды дипломант международного конкурса «Золотое перо» (2005, 2008, 2012), лауреат премии правительства РК в области литературы имени И. Куратова (2013) и Международной литературной премии имени С. Есенина (2015).