Большинство крупных инвестпроектов, которые предлагают сегодня новые власти Коми, так или иначе связаны с сельским хозяйством.
В будущее тепличное хозяйство в Емве, как было объявлено, вложат 9(!) миллиардов рублей. Не менее грандиозным выглядит проект создания в Коми производства по выработке крахмала для целлюлозно-бумажной
промышленности. Такое производство потребует не только строительства современного предприятия, но и увеличения производства картофеля.
Северный олень — это не только мясо…
Завяли помидоры…
Однако скептики считают, что республика не имеет конкурентных преимуществ в выращивании огурцов и картофеля. Ведь, например, чувашская или башкирская картошка при любом раскладе будет дешевле выращенной у нас.
Что же касается огурцов, то эксперимент, проведенный в свое время могучим Министерством газовой промышленности СССР, дает ответ, с какими проблемами может столкнуться тепличное хозяйство в Емве.
В конце 80-х годов тогдашнее руководство страны озаботилось утилизацией тепла, производимого газоперерабатывающими станциями. Было принято решение — при каждой станции создать тепличное хозяйство, которое утилизировало бы бесплатное тепло. В Коми теплицы выросли в Синдоре, Микуни, других поселках газотранспортников. Но даже при бесплатном тепле выращенные в северных теплицах огурцы и помидоры стоили дороже, чем привозные.
Производство существовало лишь до тех пор, пока государство в приказном порядке устанавливало низкие цены на сельхозпродукцию и компенсировало потери производителям. Как только «приказная экономика» испустила дух, завяли и помидоры в теплицах газотранспортников.
Огурец — молодец, а олени — лучше
Наверное, любые инвестиции в сельское хозяйство — благо. Главное, затащить деньги на Север. Не исключено, что внедрение новых технологий сделает северный огурец конкурентоспособным. Работает же у нас Зеленецкая фабрика. И не только работает, но и успешно конкурирует с южными птицеводами.
Другое дело, что без внимания сегодня остается то направление сельского хозяйства, которое имеет несомненные преимущества не только в России, но и в мире.
Что бы мы ни говорили, огурец лучше выращивать в городе Луховицы, признанном «огуречной столицей» России. Но у Коми есть кое-что покруче луховицкого огурца — олени! Об этом позаботилась сама природа: северное оленеводство в промышленных масштабах возможно только у нас и в паре-тройке других регионов страны. По большому счету, это серьезный экономический козырь Коми. И очень обидно, что используется он абсолютно бездарно: в дело идут лишь оленье мясо, небольшое количество шкур на обувь и сувениры. И это — все!
Для нас закрыли калитку
Еще в 90-е годы прошлого века правительство Коми пыталось поднять эффективность оленеводства. Путь тогда видели один — гнать продукцию за рубеж, где цены на оленье мясо гораздо выше российских.
Но экспортировать оленье мясо не позволяли стандарты западного рынка. Производить мясо для Европы можно только на забойных пунктах, сертифицированных по стандартам ЕС. А когда правительство Юрия Спиридонова закупило у финнов и построило такой пункт в Воркуте, возник новый барьер — олени, потребовали европейцы, должны пастись на сертифицированных пастбищах. Понятно, что на сертификацию Большеземельской тундры нужны астрономические деньги. И дело заглохло…
Впрочем, иначе и быть не могло — Северная Европа трепетно относится к своим производителям оленины и пускать на этот рынок российских оленеводов вряд ли намерена.
Живая фабрика
Но северный олень сегодня — это не только источник мяса, которым можно торговать, как торгуем мы сырой нефтью. Под кожей животного — целая фабрика, производящая сырье для таких высокотехнологичных продуктов, к примеру, как тестостерон и альдостерон. Это очень дорогое сырье для фармакологии, косметической отрасли и других. Даже такой простой продукт, как сыворотка крови оленя, в разы дороже, чем его мясо.
Решением проблемы комплексной переработки отходов оленеводства с использованием биотехнологий в Коми я (А.С. Селиванов — Ред.) начал заниматься еще в 1990 году. С того времени были разработаны и проведены исследования по составу и эффективности использования продуктов и технологий переработки оленьего сырья, которое все эти годы просто выбрасывается на свалку.
Проект комплексной переработки отходов забойного пункта как раз и предполагал выпуск альдостерона и тестостерона, питательных сред, пептона и сыворотки крови.
Полученные нами данные были использованы учеными Института экономики УрО РАН для создания комплексного проекта повышения эффективности оленеводства в Инте.
Тогда в Инте содержали свыше 23 тысяч оленей в общественном стаде и около 900 животных — частники. Основным направлением, как и сейчас, была реализация оленей на убой в живом весе.
Проект включал в себя как увеличение стада (до 26 тысяч голов), так и резкий рост эффективности производства за счет переработки крови, эндокринной системы, других внутренних органов. Конечным продуктом должно было стать сырье для производства медпрепаратов антивирусного характера и других лекарств.
Если бы проект был реализован, эффективность отрасли выросла бы вдвое. В общем объеме прибыли продажа мяса занимала бы всего 54 процента, пантов — 6 процентов, окостенелых рогов — 15 процентов, а сухой стерильной сыворотки крови — 21 процент.
Но это должно было стать лишь первым этапом. На основе полученного сырья можно было развивать производство принципиально новых продуктов, которые и ценятся на порядок выше, обеспечивать работой местных жителей, ученых КНЦ.
Увы, тогдашние руководители республики практически ничего не сделали для воплощения этих планов в жизнь. Забойный пункт в Инте сегодня утратил всякую самостоятельность. Забой в Инте ведется все тем же дедовским способом на открытых площадках. В дело идет мясо, остальное пропадает.
Похожая ситуация складывается и на других оленеводческих предприятиях Коми — в Воркуте, Усинске. А ведь северный олень при достаточно скромных затратах на создание высокотехнологичного производства способен тащить экономику северных районов Коми. Да и не только северных…
Владимир ОВЧИННИКОВ,
Александр СЕЛИВАНОВ, кандидат биологических наук.