У Николая Васильевича очень редкая для нашего края фамилия — Сивожелезов. Он родился далеко отсюда — в семье оренбургских казаков, высланных в годы сталинских репрессий в степь около Караганды в качестве «кулацкого отродья». В результате там появился шахтерский поселок Новая Тихоновка.
Бывшие «кулаки» — народ работящий, рукастый. Постепенно вместо жалких лачуг они построили в поселке нормальные дома. Но труд в шахте, под землей, был поистине каторжный. Репрессированных использовали как рабов. К тому же процветало доносительство.
Отец Николая рассказывал, как однажды его товарищ, надев бродни перед спуском в сырую шахту, пошутил: «Спасибо Сталину-грузину, что обул меня в резину!» А когда шахтер поднялся на поверхность, его уже ждали сотрудники НКВД…
«Ошибка молодости»
Уроженцу Н. Тихоновки Коле Сивожелезову не удалось окончить полную среднюю школу. Армейскую службу он проходил сначала в Подмосковье, затем в Ленинграде. Паренек из степной глуши познакомился с достопримечательностями обеих столиц и получил массу впечатлений. Например, «вживую» с близкого расстояния видел Фиделя Кастро, когда тот приезжал в СССР. Кстати, кубинский лидер возмущался, что во время визита к нему приставили охрану — у себя на родине он привык свободно общаться с народом…
В Ленинграде Николай «укоренился»: после дембеля устроился на завод, получил место в общежитии, стал доучиваться в вечерней школе и успешно ее окончил. Затем поступил в машиностроительный техникум. И наконец женился. Правда, семейная жизнь не задалась.
— Ошибкой молодости была та женитьба, — признается он. — Может, сыграло роль то, что она считала себя ленинградкой, «белой костью», а я для нее — кулацкий сын из какой-то тьмутаракани, случайно оказавшийся в европейском, по сути, городе. В конце концов я бросил все и в мае 1970-го рванул в Коми…
Живичные рекорды
Так Николай Сивожелезов оказался в поселке Мордино Корткеросского района, в Локчимском леспромхозе.
— Сперва мне жутко здесь не понравилось. Кругом лес, и я удивлялся, как тут живут люди. Но после походов по грибы-ягоды, рыбалки и охоты я влюбился в эти места.
Когда объявили набор на подсочку, то есть на добычу живицы, Николай с готовностью согласился. Кстати, из сорока завербованных потом остались единицы, остальным работа в лесу в одиночку оказалась не по нутру. А Николаю Васильевичу полная самостоятельность была как раз по душе.
На делянке Сивожелезова росло до пяти тысяч сосен и елей. Привыкший работать на совесть, он вместо заданных 1700 кг за летний сезон собирал три-четыре тонны живицы. Зарплата достигала у него до 900 рублей, вдвое превышая министерскую.
— Подсочников ценили тогда, — говорит он, — ведь они добывали сырье, из которого производили не только канифоль. Многие продукты из живицы идут на предприятия военной и космической промышленности. Значит, я 26 лет участвовал в укреплении обороноспособности страны. К сожалению, в 90-е годы сбор живицы в леспромхозе прекратился.
У нас и на Западе
— А наша подсочка чем-то отличается от европейской? — спрашиваю у Николая Васильевича.
— В европейских странах сосна «работает» до 50 лет и дает за сезон 100 кг сока, а у нас — 6-10 кг. Поэтому надо часто менять делянку. В Европе, кроме нужных для подсочки деревьев, на делянке других нет, нет даже кустарников, значит, сосна питается лучше.
Кстати, и лесозаготовка на Западе идет так, что отходов не бывает. Получив участок для заготовки древесины, предприниматель строит там же заводик по использованию отходов, соблюдая тем самым экологию и получая дополнительную продукцию. На Западе работают по правилу: много леса — береги, мало леса — посади. А у нас сейчас в лесу процветает рвачество. Зимой, к примеру, деревья валят, не обкапывая. И пни получаются до пояса. Не убираются ни сучья, ни вершинки деревьев. Настоящей лесной охраны нет, ее по сути ликвидировали.
По 20 километров — пешком
— Ваша делянка была далеко от дома?
— В двадцати километрах. Ходил на работу всегда пешком. Избушку там построил, чтобы три-четыре дня в неделю было где переночевать и приготовить пищу. Бываю там и до сих пор, если самочувствие позволяет.
Подсочка для Николая Васильевича закончилась в 1993 году, когда в Локчимском ЛПХ перестали заготовлять живицу. Потом он года два еще слесарил в гараже, а под конец работал сторожем. Вчистую на пенсию вышел в 95-м.
— Пенсия — около 20 тысяч, на жизнь хватает. Плюс грибы-ягоды, огородные добавки, лесную дичь постреливаю, зайцев.
Николай Васильевич всегда соблюдал правила охоты, бережно относился к природе. Особенно любил глухариное токование:
— Притаишься неподалеку и смотришь, как красиво самцы завлекают своих подруг. Стрелять подчас рука не поднималась. На крупных лесных животных я вообще не охотился. Лоси, например, у моей избушки нередко отдыхали — чувствовали, видимо, что тут они под защитой.
Опытный охотник не раз встречал летом медведей, наблюдал, как они рыбу ловят:
— Звезданет лапой по воде — и оглохшая рыбка готова. Опасна летом только медведица, когда она с детенышами. Главное — вовремя их заметить и не приближаться.
Удар бобра
За 26 лет, которые Николай Васильевич проработал в тайге, всякое бывало. Однако два случая, которые произошли с ним в лесу, он не забудет до смерти.
Несколько лет назад он провалился в бобровую нору. Один из бобров, видимо, с испугу обороняясь, ранил Николая Васильевича. Его левый глаз пронзила дикая боль. Когда на попутках он добрался до райбольницы, врач сразу направил его в глазное отделение республиканской больницы, где поставили диагноз — «проникающая рана глаза».
— Мне сделали операцию, но зрение не вернули. Правда, обещали позднее поставить новый хрусталик. Не получилось пока. Может, сам виноват, не хожу по кабинетам. Привык жить с одним глазом.
Потеря половины зрения не мешает Николаю Васильевичу много читать — любовь к книгам у него с детства, особенно к историческим.
Полз, как Маресьев
Второй страшный случай произошел в августе 1990 года. Неся 20-килограммовое ведро с живицей, Сивожелезов внезапно почувствовал острую боль в животе. Он с трудом дошел до избушки, кое-как затопил печку и попытался вздремнуть, но от боли не смог.
Часов в пять утра Николай Васильевич выбрался из домика. Боль в животе усилилась, от слабости он падал. Временами полз, как летчик Маресьев, падал и снова поднимался.
…Скорчившуюся на лесовозной дороге фигурку первой в кабине лесовоза заметила повариха, ехавшая с бригадного котлопункта. Вдвоем с водителем они подняли бедолагу в кабину. Довезли Николая Васильевича до нижнего склада. Он плохо помнит, как добрался до дома. Жена бросилась искать машину, чтобы отвезти мужа в райбольницу.
Местный хирург сказал, что прорвалась язва в желудке, и удивился, что пациент еще живой. Отправил его в Сыктывкар. В республиканской больнице также поразились живучести Николая Васильевича.
— Мне вырезали полжелудка. Осталась так называемая «культя». Потом попал в отделение реанимации. Но выкарабкался!
Вторая семья — удача
Устьцилемка Ольга Федоровна появилась в лесном поселке после окончания пединститута и всю жизнь преподавала в школе русский язык и литературу. Знакомство с ней и последовавшую женитьбу Николай Васильевич считает самой большой в его жизни удачей. Он испытал наконец настоящее семейное счастье.
— В мире, согласии и дружбе мы с Ольгой Федоровной вырастили сына и дочь, — говорит Николай Васильевич. — Смерть ее два года назад была для меня огромным горем.
…Сейчас Николай Сивожелезов по-прежнему живет в Мордино. С ним находится дочь Вера, помогая ему в повседневных заботах. А сын Василий работает в Сыктывкаре.
Николаю Васильевичу уже 82 года. Несмотря на серьезные проблемы со здоровьем, он мечтает пойти на охоту, а летом пособирать грибов и ягод.
Алексей АРДЫШЕВ.