В семье жительницы Нижнего Одеса Анны Толкачевой случилось несчастье. Днем 18 августа в гараже, где находились ее 41-летний муж Андрей Толкачев и 65-летний отец Николай Щетинов, произошел взрыв.

Нескорая помощь

Как потом выяснилось, муж получил сильный ожог — 37% площади кожи. Еще более страшный ожог был у отца — 65%. Срочно требовалась помощь профессионального медика, прежде всего обезболивание.
— Мы вызвали скорую помощь, она ехала долго, минут тридцать. В поселковой больнице муж и отец целый час лежали в коридоре, помощи не было никакой, поскольку не было медперсонала, — рассказывает Анна Толкачева. — Потом моя мама Галина Николаевна Щетинова вынуждена была вызвать друзей отца. Его надо было поднять на второй этаж. Сам идти он не мог, его вели под руки, один из друзей нес капельницу. Оба больных пролежали в палате четыре часа без осмотра врача.

Кричал от боли

За врачом Анна поехала сама. Кабинет врача оказался закрыт, а в регистратуре женщине объяснили: мол, хирург на больничном, а заменяющий его ортопед А. Хлыбов ушел, закончив прием. Женщина заметалась в отчаянии.
— В итоге я нашла номер телефона главного врача А. Налимова, позвонила ему. Его ответ обескуражил: «Кто вам дал мой номер телефона и почему медицинский персонал мне не сообщил?»
В итоге пришел не А. Хлыбов, а заведующий хирургическим отделением Ю. Малиновский. Он в тот день был на больничном и появился только в 19.00. Хлыбов пришел еще позже со словами: «Все нормально, никуда их не надо увозить».
Что означало «нормально» и почему «не надо увозить», близкие пострадавших так и не поняли. Но профессиональный медик знает, что человек с ожогами 20% площади тела считается тяжелораненым. А при ожоге более 50% травма уже смертельна.
По требованию Анны обожженных все-таки увезли на машине скорой помощи в Сосногорскую ЦРБ. В общей сложности было упущено восемь часов драгоценного времени.
— Когда мы приехали в больницу, пострадавшим оказали первую помощь — обработали и перевязали ожоги, звонили в Сыктывкар, что-то пытались узнать. В Сосногорской ЦРБ меры начинали принимать только после моих заявлений, специальной аппаратуры в больнице нет, — продолжает Анна Толкачева. — Отцу стало совсем плохо, он от боли находился в психозе, кричал. Но одна из медсестер прикрикнула на него: мол, заткнись и дай поспать. По ее словам, она вторую смену подряд находилась на дежурстве…
Медсестры просили Анну приобрести самостоятельно пантенол и одноразовые пеленки.

Обещали разобраться

Отчаявшись, Анна обратилась за помощью к министру здравоохранения Коми Наталье Арнаутовой (так совпало, что министр 14 августа как раз находилась с визитом в Сосногорской ЦРБ) — та обещала разобраться. В тот день, вспоминает Анна, ее отца Николая Щетинова, находящегося уже без сознания, первый раз намазали пеной и нормально перебинтовали.
На следующий день отец Анны скончался. А мужа, по ее настоятельной просьбе, наконец переправили в Сыктывкар.
— Меня поразило, что вертолет так называемой санавиации был самый обычный, к медицине никакого отношения не имел, внутри не было ни одного прибора для спасения жизни. Отец мой 45 лет отработал водителем и ни разу не брал больничного, а тут один раз надо было помочь — никто не помог, — с горечью вспоминает Анна. — Мне до сих пор больно, ведь все происходило на моих глазах. Я хочу, чтоб мой крик был услышан…
«Согласно стандартам»
И прокуратура, и Минздрав знают историю гибели Николая Щетинова. Ответы (а по сути — отписки) от них Анна уже получила. Так, из ЦРБ Сосногорска сообщают, что «помощь ее мужу и отцу была оказана в соответствии со стандартами, утвержденными Минздравом РФ. Имел место
несвоевременный осмотр заведующим хирургическим отделением Малиновским при поступлении в стационар, за что Малиновский привлечен к дисциплинарной ответственности».
Минздрав ответил, что оснащение отделения реанимации и интенсивной терапии в Сосногорске тоже «соответствует стандартам». В процессе лечения медики получали консультации от специалистов Коми республиканской больницы. 11 августа больные были осмотрены комбустиологом (врач, который занимается лечением больных с обширными термическими поражениями). Факты некорректного поведения медсестры не подтвердились. (И вообще, медсестры, по мнению начальства, никогда не дежурят круглосуточно!) Для срочной перевозки больных используется авиатехника, арендуемая у авиаперевозчиков по итогам аукционов. При этом у авиаперевозчиков отсутствуют специализированные воздушные суда, зато на борту есть комплект портативного
медоборудования. Оно, как заверяют в Минздраве, было использовано и при эвакуации Андрея Толкачева.
Анне Николаевне и ее матери принесли извинения и выразили соболезнование.
Муж Анны из больницы уже выписан и долечивается дома. А тот ожог, что получила сама Анна Николаевна, вряд ли пройдет — она не только потеряла отца, но и утратила веру в «людей в белых халатах».

Людмила КУДРЯШОВА.

Кстати

Тысячи сельчан остались без врачебной помощи
В селе Мохча раньше было два врача, теперь — ни одного. Дневной стационар закрыт. Около пяти тысяч человек, живущих за рекой, остались без врача.
Обещали, что взамен пришлют фельдшера. Им оказалась молодая девушка, хорошая и отзывчивая, но пока не имеющая опыта. Она только в прошлом году закончила медучилище. А нам все-таки необходим врач.
Чтобы попасть к доктору, нужно ехать в райцентр. Однако в преддверии зимы мост через Ижму уже убрали, и люди переправляются на другой берег на лодке. Для старых и больных это тяжело. Мне доктор назначил лечение, и я частично его успела пройти, пока дневной стационар не закрыли. Осталось несколько уколов, и мне надо либо ложиться в стационар в Ижме, либо ежедневно ездить в райцентр через реку.
Я не раз пыталась дозвониться со своей проблемой до главврача ГБУЗ РК «Ижемская центральная районная больница», но трубку она не брала, а разговаривал лишь ее секретарь, и никаких ответов на мои вопросы я так и не получила.

Руфина КАНЕВА,
с. Сизябск, Ижемский район.