В названиях советских самолетов отразились фамилии их создателей. Известно, что «кукурузник» АН-2 сотворило конструкторское бюро Олега Антонова, а сверхзвуковой лайнер ТУ-144 – КБ Андрея Туполева. С моделями автомобилей обстоит иначе. Немного известно о тех, кто конструировал «Волги» и «Москвичи». А в представительской легковушке ЗИС-110, грузовике ЗИС-150 и, наконец, в микролитражке ЗАЗ-195 никак не отразилось имя конструктора Бориса Фиттермана.
Между тем это был весьма талантливый человек с непростой судьбой. Будучи дважды лауреатом Сталинской премии, он угодил под молох сталинских репрессий, но все-таки выжил и сумел подняться на новую высоту.

Борис Фиттерман.

Чудо-автомобиль для начальства

Борис Фиттерман родился в семье врачей, однако копанию в человеческих внутренностях он предпочел железные органы машин, которые можно не только изучать и исправлять, но и самому конструировать. В 1931 году, когда ему едва перевалило за двадцать, он разработал тяжелый мотоцикл с карданной передачей для возможного использования в Красной армии. Это была его дипломная работа в Московском автотракторном институте.
После получения диплома Борис Моисеевич несколько лет проработал в научных институтах, пока его не присмотрел руководитель Московского автомобильного завода Иван Лихачев, хорошо известный советским кинозрителям по фильму «Директор», где он выведен под именем Алексея Зворыкина.
Иван Алексеевич сам был еще молод и кадры подбирал из молодых и талантливых. В Фиттермане он не ошибся, назначив его сначала начальником конструкторского бюро шасси, а затем и главным конструктором предприятия, которое к тому времени стало называться Заводом имени Сталина (ЗИС).
Это был автогигант, выпускавший до 100 тысяч грузовых автомобилей в год. Главным образом это были грузовики марки ЗИС-5, прозванные в народе «трехтонками». Эти машины хорошо себя зарекомендовали в годы войны, но они не были советским изобретением. Их собрали по лицензии на американский грузовик «Autocar-5S».
Аналогичную историю имел и семиместный легковой автомобиль высшего представительского класса ЗИС-101, являвшийся почти точной копией американского Buick-32-90. На этих машинах ездили члены советского правительства, за что их прозвали «членовозами». А вот Сталин ими брезговал, предпочитая советским машинам американский Packard. И тогда группа инженеров во главе с Фиттерманом, взяв за основу полюбившейся вождю Packard Super Eight, спроектировала свою оригинальную машину – ЗИС-110. В отличие от американского автомобиля у советского «членовоза» был не деревянный каркас, а цельнометаллический, установленный на мощной раме. Автомобиль имел также радиоприемник, а в чехол заднего сидения для удобства пассажиров очень плотно закачивался насосом гагачий пух.
Выпускать этот чудо-автомобиль начали после войны, а Фиттермана и троих его коллег удостоили Сталинской премии.

ЗАЗ-965 («Запорожец») – малолитражный заднеприводный автомобиль. Вес машины – всего 600 кг. Мощность двигателя (находился сзади) – 30 л.с. Годы выпуска (в разных модификациях) 1960-69. Всего в СССР было выпущено 322 тысячи таких автомобилей.

«По заданию сионистов»

На послевоенное время пришелся первый пик карьеры Бориса Фиттермана. В 1949 году он получил вторую Сталинскую премию. На этот раз за грузовик ЗИС-150 – с трехместной цельнометаллической кабиной, модернизированным двигателем мощностью до 95 л. с., впервые в истории советского автомобилестроения с пятиступенчатой коробкой передач, пневматическим приводом тормозов и грузоподъемностью до четырех тонн. Ожидалась и новая высокая награда за бронетранспортер БТР-152, которому предстояла долгая жизнь в советских вооруженных силах вплоть до распада СССР.
В эти же годы Борис Моисеевич женился на красавице-актрисе Иде Пензо. Эта удивительная женщина успела побывать замужем за расстрелянным кинооператором Владимиром Нильсеном, успевшим до ареста снять киноклассику «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга». Она сама пережила арест и пять лет лагерей, успела принять участие в войне и заслужить орден Красной Звезды. Теперь она надеялась обрести счастье с обласканным властью конструктором автомобилей.
Счастье оборвалось 28 марта 1950 года, когда Бориса Моисеевича арестовали по делу о «вредительской группе на заводе ЗИС».
«Зисовское дело» стало кульминацией антисемитской чистки в промышленности. Советским органам показалось подозрительным, что инженеры и рабочие еврейской национальности устраивают культпоходы в театр Михоэлса, а после гибели великого актера направили делегацию на его похороны.
На завод направили делегацию во главе с Хрущевым, в то время первым секретарем московского горкома партии, после чего он доложил Сталину, что на предприятии действуют еврейские националисты и нужны решительные и суровые меры. На заседание бюро Совмина СССР вызвали Лихачева, и суровый директор, услышав обвинения, упал в обморок. Его откачали и спустя месяц сняли с должности. А 48 специалистов ЗИСа арестовали и обвинили во «вредительстве по заданию сионистов и США».

Откуда взялся «еврейский король»?

Фиттермана поместили в следственную тюрьму в Лефортово. В воспоминаниях, которыми он поделился с журналистом Ароном Берштейном, Борис Моисеевич поведал, как три месяца продолжались допросы, начинавшиеся в 10.15 и заканчивавшиеся в пять утра. От постоянного недосыпа у него начались галлюцинации. А главное, он никак не мог понять, в чем его обвиняют. Его спрашивали: откуда бралась сверхплановая продукция к 1 мая и 7 ноября? Не значит ли это, что ее утаивали? Наконец, почему в руководящем аппарате завода было больше евреев, чем это полагалось по какой-то негласной инструкции?
Самым анекдотичным был вопрос о некоем «еврейском короле». Как выяснилось, следователю Льву Владзимерскому, имевшему образование три класса начального городского училища, попался в руки некий германский документ 1918 года с такой подписью: «Др. Левин, XXII гассе, Мюнхен». Вот он и решил, что Левин XXII – это еврейский король, хотя на самом деле после фамилии просто шел адрес этого человека в столице Баварии.
Записи про «еврейского короля» из протоколов все же убрали, но других обвинений – в «измене Родины», «вредительстве», «создании преступной организации» и «клевете на партию и правительство» – хватило, чтобы приговорить Фиттермана к 25 годам лагерей особого режима. Отбывать наказание его отправили в расположенный в Воркуте Речлаг.

Страшные часы в тундре

Речлаг появился на свет Божий в полярное лето 1948 года и предназначался для политических заключенных. Осужденные за «контрреволюционные преступления» зэки трудились главным образом в шахтах. Заключенного Фиттермана тоже отправили рубить уголек.
Однако рабочий день в шахте длился восемь часов, а потому оставалось свободное время, которое Борис Моисеевич посвящал любимому делу. Работая без инструментов, используя вместо циркуля иголку с ниткой, он сумел разработать два полноценных эскизно-технических проекта автомобильного и тракторного поездов с активными прицепами, проект механизации разгрузки лесоматериалов и даже с одним заключенным-часовщиком сотворил стенные часы с маятником для лагерной столовой.
После смерти Сталина Фиттермана освободили от подземных работ и поставили заведовать техническим кабинетом по обучению шахтеров. А вскоре произошло то, что позднее назвали «воркутинским восстанием заключенных».
Впрочем, это было вовсе не восстание, а ряд забастовок с требованием пересмотра дел и смягчения режима. Двенадцать дней в шахту № 6, в которой трудился Фиттерман, отправлялись лишь те, кто обеспечивал ее безопасность, откачивал воду, продувал воздух. Однако и такого лагерное начальство терпеть не стало, и вскоре лаготделение окружили войска. Всем приказали выходить из бараков, после чего часть заключенных погрузили в «воронки» и отправили в закрытые тюрьмы. А другую часть, куда попал и Борис Моисеевич, повели в тундру, где их ожидал уже выкопанный ров. Зэкам приказали сесть и вытянуть ноги, и они в состоянии нервного возбуждения провели девять часов, ожидая расстрела. Но вечером их вернули в лагерь, объявив, что они прощены.

Рождение «горбатой» машины

Освободился Фиттерман в октябре 1955 года. Его реабилитировали, вернули партбилет и награды. А вот Сталинскую премию за БТР-152 вместо Бориса Моисеевича уже успел получить главный инженер ЗИСа Алексей Крылов. Однако Фиттермана ждала весьма интересная работа, когда он возглавил бюро легковых автомобилей Научного автомоторного института (НАМИ). Ему с коллегами поручили сконструировать не очередной «членовоз», а его полную противоположность – микролитражный автомобиль, доступный для средней советской семьи.
Для начала НАМИ закупило и тщательно изучило европейские микролитражки. Речь о копировании не шла, но требовалось изучить зарубежный опыт. Лучшими признали заднемоторные немецкий Volkswagen Kaefer (Жук) и итальянский FIAT-600. Разработкой советской машины с лучшей, чем его европейские аналоги, проходимостью занялись НАМИ и Отдел главного конструктора Московского завода малолитражных автомобилей (МЗМА). Итогом их совместной работы стал ЗАЗ-965.
Первый народный автомобиль за необычную конструкцию кузова народ прозвал «горбатым». Официально же он назывался «Запорожцем», поскольку из-за перегруженности МЗМА его выпуск поручили расположенному в Запорожье заводу «Коммунар», специализировавшемуся на создании сельскохозяйственных машин. После того, как он переключился на автомобили, предприятие переименовали в «Запорожский автомобильный завод».

P.S. «Запорожец» и Штирлиц

Свой успех Борис Фиттерман закрепил книгой «Микроавтомобили», ставшей учебником для конструкторов подобного рода машин. Его изучали студенты Московского автодорожного института, где Борис Моисеевич преподавал до выхода на пенсию.
А созданный при его активном участие маленький «Запорожец» породил массу анекдотов. Вот один из них: «Из всех машин Штирлиц предпочитал «Мерседесы», проявляя тем самым истинно немецкий патриотизм, столь полезный для конспирации. При этом русский разведчик очень радовался, что он – не немецкий шпион в России. А то пришлось бы ездить на «Запорожце».

Игорь БОБРАКОВ.