В Сыктывкаре на двухэтажном строении в стиле провинциального модерна, где сейчас располагается выставочный зал Национального музея РК, висит табличка, что в этом здании располагался торговый дом купцов Кузьбожевых. Он стоит на улице Коммунистической, что весьма символично. Три женщины – последние представительницы этой купеческой династии – помимо своей воли способствовали установлению коммунистической власти в Усть-Сысольске, и они же стали ее первыми жертвами. А в самом здании расположились аптека и уездный комитет ВКП(б).

Иван Андрианов.

Большевик-феминист

Как пишут историки Игорь Жеребцов и Михаил Таскаев в книге «Черные годы», до середины июня 1918 года большевики в Усть-Сысольском уезде не имели своей зарегистрированной организации. В уездном исполкоме Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов преобладали левые эсеры. Единственным представителем ленинской партии оказался врач Дмитрий Розанов.
Фигура эта весьма колоритная. По воспоминаниям современников, врач разгуливал по городу в солдатской шинели, подпоясанной ремнем, на котором висела шашка. В письме, адресованном в Великоустюжское духовное правление, он подписался так: «Дм. Розанов, бывший монах Оптиной пустыни». И несмотря на свое прошлое монашество, он был активным проповедником свободной любви и права женщин на занятие проституцией. На заседании педагогического совета одного из городских училищ Розанов убеждал учителей, что Октябрьская революция освободила женщин и теперь они могут делать все, что хотят.
Самостоятельно большевизировать Советы Розанов был не в состоянии. Но помог случай – стихийный бунт жителей пригородной слободки Нижний конец.

Усть-Сысольск. Дом купцов Кузьбожевых.

Мятеж в Човью

По законам новоявленной советской власти все земли, находившиеся в частном владении, были национализированы, но с оговоркой. Прежние владельцы могли получить ее назад при условии, что они сами будут ее обрабатывать. И вот в мае 1918 года купеческое семейство Кузьбожевых именно на этом условии попросило уездный исполком вернуть принадлежащие им девять десятин земли в местечке Човью.
Беспартийный исполком пошел им навстречу, но только «с отнесением могущего быть урожая в общегосударственный продовольственный фонд».
Неизвестно, смогли ли три не привыкшие к крестьянскому труду женщины – 60-летняя Надежда Кузьбожева, ее дочь Нина и 17-летняя внучка Ирина Макарьина – обрабатывать землю, но им такая возможность так и не представилась. Против решения о передаче земли прежним владельцам выступили жители слободки Нижний конец, что располагалась примерно на месте микрорайона Орбита и улицы Тентюковской. Дело в том, что ранее часть этих земель горземотдел передал слободчанину Цивилеву и он уже там поселился.
Узнав о том, что его должны выселить, Цивилев пожаловался своим соседям, и 13 июня два десятка вооруженных жителей Нижнего конца явились в Човью, избили несчастных женщин и потребовала от них немедленно покинуть это местечко. На усмирение хулиганов отправили члена исполкома, левого эсера Алексея Чеусова с отрядом милиции.
Застав полный разгром в имении Кузьбожевых, Чеусов провел дознание, арестовал пятерых зачинщиков и препроводил их в милицию. Однако подобный поворот событий еще более возбудил слободчан. И уже на следующий день несколько сот человек явились в милицию, разоружили охрану, освободили заключенных и обыскали все здание в поисках председателя исполкома Алексея Мартюшева, чтобы убить его за арест погромщиков.
К счастью, Мартюшева не нашли, а на этот раз мятеж подавил следовавший на Печору отряд под командованием большевика Степана Ларионова. Исполком объявил в городе военное положение и попросил Ларионова арестовать также и вожаков бунта. Однако среди последних оказался большевик Иван Андрианов, которому удалось уговорить однопартийца повернуть оружие в прямо противоположное направление.

Члены отряда Морица Мандельбаума.

Матрос с «Гангута»

Воронежский крестьянин Иван Андрианов в Первую мировую служил матросом на новеньком линкоре «Гангут», на котором в октябре 1915 года случился бунт нижних чинов, недовольных придирками офицеров. Бунтовщиков, в числе которых оказался Андрианов, строго наказали. Ивана Павловича отправили в Архангельск на службу в дисциплинарный батальон. После Февральской революции он стал председателем ревкома службы связи, а весной 1918 года засобирался домой. Но тут комиссар Беломорского военного округа предложил ему отправиться на Вычегду в качестве представителя военно-речного контроля.
Видимо, матрос был бунтарем по природе, иначе какой смысл был ему вмешиваться в дела, не имеющие никакого отношения к военно-речному контролю. Как бы то ни было, но 15 июня он встретился с Ларионовым и предложил ему воспользоваться стихийным бунтом, дабы установить настоящую советскую власть. И вечером того же дня командир отряда красноармейцев собрал в здании женской гимназии членов горсовета и уездного исполкома, своих бойцов, солдат местного гарнизона и беднейших крестьян Выльгортской волости и обвинил исполком в «мелкобуржуазности», а бунт слободчан назвал «революционным».
В итоге из состава исполкома вывели четырех человек, а вместо них ввели коммунистов и им сочувствующих, в частности, Андрианова, ставшего во главе местной милиции.
Однако для создания устойчивой власти простого переворота было недостаточно. И тогда Ларионов с помощниками 16 июня созвал на собрание всех коммунистов и сочувствующих, объяснил им, что такое партия большевиков и откуда она взялась, и предложил создать большевистскую ячейку. А сам вместе с отрядом погрузился на пароход и отправился вверх по Вычегде устанавливать советскую власть в других волостях.
4 июля собрался Второй уездный съезд Советов, на котором большевики хоть и укрепили свои позиции, но все равно тон задавали левые эсеры. На выборах председателя Розанов получил всего шесть голосов. Съезд также отверг большевистский декрет о создании Комитетов бедноты, призванных проводить политику военного коммунизма, а в избранном исполкоме коммунисты опять не получили большинства. Но в это время в Москве произошел левоэсеровский мятеж, чем и воспользовались сторонники Ленина и Троцкого.
Андрианов, видимо, забывший, зачем его послали на Вычегду, созвал Чрезвычайную комиссию по реорганизации исполкома и от ее имени арестовал трех членов этого органа власти. Вместо них ввели большевиков, и исполком тут же принял решение о создании комбедов и Чрезвычайной следственной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем. Возглавил ЧК все тот же Андрианов, а в ее состав вошел Розанов.

Ленин – контрреволюционер

В начале августа Усть-Сысольское ЧК завела довольно странное, на первый взгляд, «дело по обвинению гр. Ленина в контрреволюционных действиях». Речь, разумеется, идет не о вожде мирового пролетариата, а о председателе уездного съезда мировых судей Леониде Ленине. Он был племянником того человека, чьим паспортом в свое время воспользовался Владимир Ульянов и чью фамилию позаимствовал для псевдонима. Вина усть-сысольского Ленина заключалась в том, что он от имени судейской организации направил обращение патриарху Тихону, в котором заявил: «Правление большевиков… непоправимо сгубило наше дорогое Отечество».
По этому делу новоявленные чекисты арестовали еще несколько членов кадетской партии и им сочувствующих. Все они были отправлены в Котлас, где были расстреляны по приговору революционного полевого трибунала.
Другое громкое дело чекистов связано с именем Ольги Керенской, жены премьера Временного правительства Александра Керенского. Она с матерью и сыновьями еще в мае покинула голодный Петроград и прибыла в Усть-Сысольск в сопровождении архитектора Александра Холопова и поселилась в местечке Кочпон. ЧК арестовывало ее дважды. В первый раз ее выпустили, не найдя поводов для обвинения, а во второй раз по указанию Северо-Двинского ГубЧК под конвоем отправили в Котлас.

С кожей на сидячем месте

Андрианов недолго возглавлял в Усть-Сысольске ЧК. В конце августа он присоединился к отряду австрийца Морица Мандельбаума, направлявшемуся в деревню Ляпино Печорского уезда. Там, по сведениям Розанова, скопилось более двухсот тысяч пудов хлеба, которые большевики умудрились закупить в обмен на сельскохозяйственную технику у своих врагов – Временного Сибирского правительства.
Мандельбаум оказался в России не по своей воле. Бывший профессиональный актер и младший офицер австро-венгерской армии, он в 1916 году попал в плен и через некоторое время стал большевиком. В Усть-Сысольск он прибыл на пароходе «Доброжелатель» во главе маленького отряда, состоявшего из латышей, немцев и венгров. Очевидцы описывают, что Мандельбаум имел бравый вид, ходил в серо-зеленой английской шинели и в галифе с кожей на сидячем месте и коленках. По-русски говорил очень плохо, примерно так: «Собирайт доброволиц на Петшора».
«Доброволиц» он собирал в Усть-Сысольске. Для Печорской экспедиции ему были нужны еще и лошади, и он решил забрать их у Кузьбожевых. Те, однако, отказали ему, за что были арестованы, а впоследствии их поместили на «Доброжелатель» и отвезли до села Озел. Там на берегу Вычегды
Надежду и Нину Кузьбожевых и юную Ирину Макарьину лично расстрелял, согласно его собственным воспоминаниям, матрос Андрианов.

Постскриптум

Кровавый путь «Доброжелателя»

Кузьбожевы стали первыми, но отнюдь не последними жертвами команды «Доброжелателя». Отряд Мандельбаума продолжил кровавый путь по Вычегде и Печоре, проводя реквизиции и расстреливая неугодных. В частности, в селе Усть-Нем был арестован и в Помоздино расстрелян священник о. Дмитрий Спасский. В Усть-Цильме на месте убили хозяина дома, в котором некогда располагался штаб белых, прогнали сквозь строй и застрелили народного судью Филиппова, прикончили правительственного комиссара уезда Козлова, председателя продовольственного комитета Воробьева, священника Суровцева, инспектора народных училищ Долинова, казначея Семирякова и несколько крестьян.
Повсюду большевизация Советов сопровождалась кровью ни в чем не повинных людей. Неслучайно член Реввоенсовета Северного фронта Евгений Пятницкий так охарактеризовал в разговоре Мандельбаума: «Или фанатик, или беспардонный, бессердечный мошенник».

Игорь БОБРАКОВ.