Судя по Конституции, Россия – это «социальное государство». К тому же, как утверждают священники и чиновники, снабженное «духовными скрепами». Но хотя в стране немало учреждений, призванных заботиться о престарелых, сиротах, инвалидах, на практике, когда дело касается судьбы конкретного человека, помочь некому.

Одна из ухтинских газет в свое время обнародовала факт жестокого обращения с больной старушкой. Ухтинец Николай Перов сообщил, что, проходя мимо контейнерной площадки, обнаружил лежащую там пожилую женщину. Оказалось, что после выписки из больницы ее некуда было везти и пенсионерку выгрузили прямо на «мусорной» площадке»…
— Гражданином, обратившимся тогда в газету, был мой родственник, который и сам сейчас оказался в подобной ситуации — он престарелый лежачий больной, — рассказала «Трибуне» пенсионерка из Ухты Ольга Редькина (здесь и далее имена и фамилии изменены по этическим причинам).

Беда не приходит одна

Сегодня Николаю Ивановичу Перову 80 лет. Он прикован к постели. Но беды в его семье начались еще раньше.
Жена Перова умерла в 2012 году, и старик остался в благоустроенной квартире с двумя сыновьями. Денису теперь 49 лет, он инвалид 2 группы, Алексею — 45 лет, инвалид 1 группы (плюс диабет). После смерти жены старик вел хозяйство, заботился о сыновьях, содержал дачу, где выращивал картошку. Но год назад у него случился инсульт. Тогда Николаю Ивановичу удалось справиться с болезнью. Однако в ноябре прошлого года он упал и сломал шейку бедра.
Сыновья не работают. Оба — пациенты психиатра, хотя официально считаются дееспособными. Поначалу один из них покупал продукты, ходил в аптеку, на почту, оплачивал счета за коммуналку. Сын мог сварить пельмени, приготовить какие-то полуфабрикаты. Потом — перестал.
С тех пор, как заболел отец, в доме никто не мыл посуду, не делал уборку, не стирал и не выносил мусор. Больные сыновья потеряли всякий интерес к жизни.
— Я пыталась помочь, привозила продукты, стригла и умывала дядю, — рассказала «Трибуне» Ольга Александровна. — Беда в том, что у меня больна мама (инсульт), я ухаживаю за ней. Разрываться на две семьи тяжело, ведь я тоже немолода. Но и бросить родственников не могу. При этом куда ни сунься — везде препоны. Я не являюсь «законным представителем» больного дяди, у меня нет от него доверенности. У чиновников сразу вопросы: «С какой стати хлопочете? Может, у вас корыстный интерес? Ведь у старика есть родные дети».

Только по личному заявлению!

Когда Николая Ивановича выписали из больницы, машина медиков довезла его только до дома. А дальше Ольге Александровне пришлось нанимать чужих людей, которые подняли лежачего больного на этаж и занесли в квартиру.
В социальной службе Ольге Редькиной пояснили, что поместить человека в интернат или предоставить ему соцработника можно только по личному заявлению самого больного. Но старик заявления не писал! Вероятно, сказывается инсульт, да и возраст. Николай Иванович стал упрямым, обидчивым, некоторые вещи оценивает неадекватно. Деньги прячет и на покупку продуктов дает крайне неохотно.
В орган соцзащиты Перов обратился только тогда, когда в доме стало нечего есть. Дошло до того, что сын-диабетик дважды падал в обморок от неправильного питания.
Пришла соцработник, но, увидев бытовые условия, ужаснулась: в квартире рваные обои, не работает канализация, сломан холодильник, горы мусора и объедков, никто не выносит за лежачим больным судно.
Она соглашалась работать лишь при условии, что в квартире наведут порядок. Ольга Александровна пыталась нанять уборщицу, но из-за жуткой антисанитарии все отказывались. Найти бесстрашную уборщицу удалось с огромным трудом через организацию «Милосердие»…

У всех на виду

— Вся эта трагедия разворачивалась в центре города с ведома контролирующих органов, но никто не забил тревогу. Из центра соцзащиты приходили, чтобы сфотографировать квартиру и составить акт. Из управляющей организации (ООО «Ухтажилфонд») приходили, чтобы в очередной раз отказать в ремонте сантехники (дядя упрямо требовал бесплатной замены), — рассказывает Ольга Александровна.
Квартиру беспомощного старика посещали также участковый терапевт, работники скорой помощи, медсестра, спасатели. Был и травматолог, отругавший беспомощного деда за беспорядок и грязь.
А пожилая племянница металась как в заколдованном круге. Ей везде отказывали, и — что ужасно! — на абсолютно законном основании.
— В центре социальных услуг мне сообщили, что признать недееспособными сыновей Николая Ивановича и поместить их в специализированный интернат без его разрешения невозможно. Лишить их дееспособности можно только через суд. Но кто может туда обратиться с таким вопросом? Их отец категорически против, а я — «посторонняя». Вероятно, дядя считает, что он как-то справится с ситуацией. Но сегодня ему самому нужна опека.
Николаю Ивановичу надо получить инвалидность, пройти многих врачей, собрать десятки справок. А кто будет это делать? Разумеется, любой чиновник спросит пожилую родственницу: «Вы ему кто? У вас фамилии разные, прописка разная, доверенности нет…»

«Никого не обвиняю…»

— Я понимаю, что чиновники действуют «в рамках закона», — продолжает Ольга Александровна. – Но получается, что законы работают против моих несчастных родственников.
И все же Ольга Александровна не опустила руки. Ухта — город небольшой, многие друг друга знают. Знают и ее. Когда она стучала во все двери, одни от нее отмахивались, но другие шли навстречу, хотя формально могли бы сказать «не положено».
— Сейчас к лежачему больному приходит социальный работник, я помогаю ей постепенно наводить порядок, —говорит она. — Дело сдвинулось с «мертвой точки». Сыновей Николая Ивановича поместили временно в диспансер, где им оформляют карту для направления в интернат. Когда их увозили на «скорой», мне ничего не сообщили (я же — «посторонняя»!). При этом присутствовали полицейские, но никто не побеспокоился о судьбе престарелого отца. Уезжая, они оставили его одного в незапертой квартире…
А сыновьям Николая Ивановича после оформления документов еще придется долго ждать очереди в интернат.
Как сложится судьба семьи Перовых, никто сегодня сказать не может.

Людмила КУДРЯШОВА.