На Доске почета у проходной Жешартского фанерного комбината нет фотографий этих людей, хотя трудятся они хорошо.
На заводе их называют «снегири» — за специальную форму с ярко-красными вставками. В такой спецодежде их ни с кем не спутаешь. Сегодня на фанкомбинате трудятся 164 осужденных — 114 мужчин и 50 женщин.
Даешь фанеру!
А началось с того, что в 2010-2011 годах с комбината ушли на пенсию сразу 300-400 работников. Образовалась кадровая дыра, заполнить которую за счет жителей поселка было невозможно. Стали искать вахтовиков, но и они не решили проблему. Тогда-то и поступило предложение от начальника УФСИН России по Республике Коми Александра Протопопова трудоустроить сюда осужденных из ближайшей колонии ИК-31.
Предложение поначалу встретили в штыки даже руководители: пустить на родной комбинат зэков? Превратить Жешарт в спецпоселок?
Но выхода не было. Чтобы не возить спецконтингент за 50 километров на сменную работу, решили поселить заключенных прямо на комбинате. Под «общежитие» отвели часть административного здания. Оборудовать помещения мебелью и бытовой техникой помог комбинат.
Отгородили решеткой
В один из дней сотрудники административного корпуса, придя на работу, к своему ужасу увидели посреди коридора отсекающую решетку. Так — по правилам — была изолирована часть здания для осужденных.
Прежде чем осужденные пришли на производство, с сотрудниками комбината провели разъяснительную работу: что можно, а чего нельзя. Можно оказать поддержку новичку, подсказать, помочь в работе. Но личные контакты не приветствуются. Нельзя, например, жалеючи осужденного, выполнять его поручения, просьбы — передать письмо, принести ему «с воли» сотовый телефон или сим-карту. Даже безобидные зажигалка, зарядное устройство для мобильника или плеер — под запретом.
Первое время у вольнонаемных рабочих возникали вопросы. Например, они не понимали, почему представители дежурной смены досматривают осужденных прямо на рабочих местах. Гражданские лица считали, что это унизительно.
Постепенно вопросы отпали.
Пройти по конкурсу
Попасть из колонии на фанкомбинат отнюдь не просто. Среди желающих — серьезный конкурс. Ведь на комбинате и режим помягче, и общаться можно не только с осужденными, но и с «обычными» людьми. Наконец — заработки! Сегодня средняя зарплата осужденного на ООО «Жешартский ЛПК» (ЖЛПК) — 13550 рублей. Максимальная — 27 тысяч рублей.
Получается, что «снегирь» не только не сидит на шее государства, но может платить алименты своим детям, погашать ущерб, нанесенный потерпевшему. Если при этом у него нет нарушений, можно получить заветное УДО — условно-досрочное освобождение. Жешартские «снегири» получают УДО значительно чаще остальных зэков.
При трудоустройстве требование со стороны администрации ЖЛПК одно — состояние здоровья. А вот со стороны исправительного учреждения — много. Например, кандидат не должен быть нарушителем режима. Кроме того, изучают личное дело каждого. На работу не берут уроженцев здешних мест — а вдруг у них сохранились тут криминальные связи?
Недолго осталось
— Среди работающих — люди, осужденные по разным статьям, — говорит заместитель начальника ФКУ ИК-31 УФСИН России по РК Светлана Варгатюк. — Нет опасных рецидивистов, убийц. Большинству осталось отбыть полтора-два года. Но даже и освободившись, некоторые живут потом в Жешарте — их привлекает стабильная зарплата на комбинате.
Трудятся «снегири» на ремонтно-строительном участке, на бирже сырья, на фанерном производстве и на участке ламинирования фанеры. Самая большая зарплата — в клеевом цехе.
Труд, как правило, физический. Обучение азам профессии — на рабочем месте. Есть среди осужденных и специалисты с высшим экономическим образованием. Но работы по профессии для них не будет, даже при наличии вакансии.
— Это неэтично, если под руководством осужденного будут вольнонаемные лица, — пояснила Светлана Варгатюк. — Кроме того, есть и такое понятие, как коммерческая тайна. Надо ли осужденным знать про финансовые потоки, систему безопасности, охрану информации?
«Общежитие колониального типа»
Из зарплаты осужденного часть вычитают за питание, часть суммы он вправе потратить и на себя. В поселковый магазин осужденные идут группой под контролем сотрудника ФСИН. Тот следит, чтобы не покупали запрещенных товаров. Приобретают в основном продукты, сладости, мыло, зубную пасту.
Светлана Варгатюк показывает жилые и бытовые помещения. Всюду стоят камеры видеонаблюдения. Женщины и мужчины живут изолированно, даже прогулочные дворики у них разные. В спальнях чисто, мебель стандартная, есть комнаты отдыха, бытовки, душевые кабины, стиральные машины-автоматы, холодильники, СВЧ-печи.
Кормят три раза в день. В день нашего визита на обед осужденных потчевали рассольником, гуляшом с гарниром, хлебом и чаем. Без разносолов, но с голоду не умрешь. Многим и на воле-то живется не слаще…
Комнаты для свиданий
— Я здесь четыре месяца, — рассказала осужденная, назвавшаяся Мариной. — Отсидела 4 года, осталось 10 месяцев. Мне повезло больше, чем другим — меня не лишили родительских прав. Ребенок мой не попал в детдом, его воспитывает мама. Ему 11 лет. Теперь всеми силами стремлюсь поскорее к ним вернуться. Здесь, если не нарушаешь режим, раз в месяц можно получить краткосрочное свидание.
Ради этих свиданий, ради того, чтобы не утратить связь с сыном, Марина готова на все. В прошлом бизнес-леди, она была известна в своем городе. Но увлеклась наркотиками…
Сегодня она понимает: нет таких вещей, ради которых стоило бы терять детей, свободу, близких. На наш вопрос, в чем здесь женщина находит утешение, ответила:
— У каждой свое… С нами работают психологи, приходит священник… А я? Я пишу стихи. Для себя пишу. Пока есть чувство вины, не все потеряно…
На каждом этаже — комната для краткосрочных свиданий. Самый мощный стимул к хорошему труду и дисциплине — это близкие люди, которые ждут «снегиря». К мужчинам приезжают матери и жены. А вот к женщинам мужья приезжают гораздо реже. Многие мамы лишены родительских прав, их дети попали в приемные семьи.
Люди как люди
Теперь «жешартский эксперимент» на официальном языке называется образцом государственно-частного партнерства.
— К этой категории работников у меня больших претензий нет, — говорит мастер сортировочного цеха Наталья Платонова. — План выполняют, на работу не опаздывают, прогулов у них не бывает.
Но есть и минусы. «Текучесть среди них большая, — поделился один из вольных работников. — Если такой хорошо трудится, через год-полтора выходит на свободу. Если плохо, нарушает режим — теряет «льготу», его «закрывают», возвращают опять в колонию. А так — люди как люди…»
Людмила КУДРЯШОВА.