30-летний педагог Дмитрий Поликарпов преподавал информатику в школе усть-куломского поселка Зимстан. Молодого специалиста, прекрасно разбиравшегося в компьютерах, уважали и взрослые, и дети. Его неожиданная и нелепая смерть в июле прошлого года потрясла жителей поселка.

Дмитрию Поликарпову было всего 30 лет.

Последний звонок

Дмитрий никогда не жаловался на здоровье, и ничего не предвещало беды. Закончился учебный год, прозвенел последний звонок, ученики сдали экзамены, и молодой учитель собирался отдохнуть. Но вдруг у него заболела и опухла нога ниже колена. Дмитрию пришлось обратиться в поселковую больницу.
Доктор, торопившийся по делам, глянул на опухшую ногу и посоветовал делать компрессы с водкой. Мол, завяжи да лежи. Потом выписал уколы (в показаниях к препарату было написано, что он применяется при тромбофлебите). Но в поселке Зимстан, который отрезан от райцентра семидесятью километрами бездорожья, лекарства не нашлось, и Дмитрий с женой поехал за ним в Сыктывкар. Там ему сделали первый укол. На следующий день — второй, после которого Дмитрию стало плохо. Он начал задыхаться. Жена, маленькая и хрупкая, как девочка, пыталась помочь, вызвала «скорую».
Приехала бригада из трех медиков. Поднялись на пятый этаж, но ни кислородной маски, ни носилок у них не было. Жене пришлось дважды бегать вниз к машине за маской, носилками и физраствором. Драгоценное время было потеряно. Молодой человек умер в муках на глазах жены.

«Густая кровь»

Диагноз медики вынесли короткий — ТЭЛА (тромбоэмболия легочных артерий). Это острая сердечно-сосудистая патология, обусловленная внезапной закупоркой артерии тромбом.
ТЭЛА имеет высокие показатели смертности, причины которой в несвоевременной диагностике, а также в неадекватном лечении. Смертность населения от сердечно-сосудистых заболеваний занимает первое место, и на долю ТЭЛА приходится 30-32% от этого показателя.
Несчастье произошло внезапно, для близких это был жуткий удар.
— Как же так? — недоумевает Валентина Поликарпова, мать Дмитрия. — За две недели до этого сын проходил медосмотр в Усть-Куломской ЦРБ. Почему же по анализу крови врач не увидел предрасположенность к тромбофлебиту, «густую кровь»? Или доктора не смотрят анализы? Приехал за сто верст, выстоял в очереди, денежки заплатил — и ладно? Получилось, что Дмитрия словно бы сразу внесли в эти 32 процента, не дав ему шанса обследоваться и выжить.
Оглушенная страшной болью, мать пришла в себя не сразу.
— У меня никогда не было проблем с сыном, ни в детстве, ни в юности, — говорит она. — Дима был замечательный! Не тихоня, не зубрила, смелый и добрый. Про таких говорят «поцелованный Богом». Всегда был готов прийти на помощь. Только вот ему самому не помогли.

«Они своих не сдают»

Матери сказали, что у сына после второго укола оторвался тромб. Мол, от этого никто не застрахован. Но смириться со смертью самого дорогого человека она не может.
— Я ничего не понимаю в медицине, но хочу добиться справедливости, — продолжает Валентина Дмитриевна. — Люди опытные мне сказали: не жалуйтесь на врачей, это бесполезно. Вы ничего не докажете, они своих не сдают. Вот и Галина Кравченко, о которой писала «Трибуна» в статье «Материнское горе», не может ничего добиться. Но ведь она — государственный деятель, ее вся Коми знает! Моя скромная персона на фоне масштаба личности Галины Николаевны смотрится жалко. Как же нам, маленьким людям, рассчитывать на объективное расследование? Но может, как раз и надо кричать, жаловаться ради спасения еще чьей-то жизни? Как мать, потерявшая сына, я имею право подозревать врача в халатности.
И Валентина Дмитриевна написала заявление в прокуратуру. Возбудили уголовное дело, которое закончилось тем, что поселковый врач получил… устный выговор.

Дефекты лечения

А вот о чем сказано сухим языком документов. Из уголовного дела. При анализе предоставления медицинской помощи на амбулаторном этапе выявлены следующие дефекты:
1. Дефекты диагностики (перечислено 5 пунктов);
2. Дефекты лечения (необоснованно выписан лекарственный препарат);
3. Организационные дефекты — пациенту не было выписано направление на дополнительное обследование и консультацию хирурга. Согласно заключению комиссии экспертов все эти дефекты не состоят в причинно-следственной связи с развитием осложнения в виде тромбоэмболии легочных артерий, явившихся причиной смерти, поскольку процесс отрыва тромба обусловлен случайными факторами.

Ни понять, ни принять

— Следствие не дало ответа на мой главный вопрос: как выписанный препарат мог повлиять на течение болезни, потому что сын умер после второго укола, — продолжает Валентина Дмитриевна. — И если так безо-биден этот лекарственный препарат, то к чему фальсификация диагноза? В ходе расследования уголовного дела исследование текста в медицинской карточке показало, что записи «…со слов… ногу стукнул», «консультация врача-хирурга…», «левого коленного сустава» — дописаны, а перед словом «отек» дописано слово «нет». Как человек с
отеком голени в здравом уме и твердой памяти мог пойти в больницу и сказать, что ударился коленом о стенку? А мой сын, оказывается, сказал. И медсестра это подтвердила. И еще много чего, в том числе и то, что все исправления были сделаны в присутствии больного, что он сам якобы не взял направление на консультацию. И зачем же тогда он на прием приходил, спрашивается?
Смерть от тяжелой долгой болезни, стихийного бедствия еще можно принять, понять. Но мать не может ни принять, ни понять того, что произошло с сыном. И теперь она надеется только на Высший суд.
Человек, давший клятву Гиппократа, поселковый врач, живет рядом, на одной улице, и мать видит его по несколько раз на дню. Но он не здоровается, не высказывает матери соболезнований, не приносит извинения. Он молча отводит взгляд…

Людмила КУДРЯШОВА.