2 февраля с.г. в «Трибуне» опубликовано интервью А. Каракчиева с подзаголовком «Бывший вице-губернатор Коми пострадал от врачебной ошибки», в котором упоминается о смерти моего сына. Хочу выразить благодарность Анатолию Алексеевичу и газете, которая в очередной раз выносит на обсуждение важнейшую тему — качество оказания медицинской помощи в республике.
Неоднократно замечала, что врачи в своих кабинетах держат иконы. Видимо, большинство из них являются верующими людьми. Поэтому, думаю, уместным будет процитировать слова духовного наставника всех православных Патриарха Московского и всея Руси Кирилла из книги «О смыслах»: «Быть врачом — это не профессия, это призвание и высокое служение, в основе которого лежит милосердие, сострадание и деятельная любовь к человеку. К сожалению, иногда случается так, что врач, регулярно сталкиваясь с болью и страданием, постепенно к ним привыкает. К пришедшим за помощью людям он начинает относиться как к очередному «медицинскому случаю», по которому необходимо сделать заключение, забывая, что за снимками и результатами анализов стоит живой человек, нуждающийся в поддержке».
Вместо помощи — услуга
«Возможность врачебной ошибки — это неотъемлемая часть профессии», — говорят современные эскулапы, а на законодательном уровне давно произошла замена понятия «медицинская помощь» на «медицинская услуга». В законодательстве России нет понятия «врачебная ошибка». Защита прав пациента осуществляется у нас по закону о защите прав потребителя. То есть нас не лечат, нам оказывают услуги, как в магазине при покупке товара.
Следствие ведут «знатоки»
Мой сын Сергей Кравченко умер в отделении реанимации республиканской больницы 9 февраля 2015 г. Посмертный диагноз – гнойный артрит правого коленного сустава. Причина смерти – молниеносный сепсис. За три дня, с 6 по 8 февраля, четыре врача двух столичных больниц не смогли отличить травму от гнойного артрита. Недостатки, допущенные при оказании медицинской помощи, подробно изложены в заключении, которое подписали шесть экспертов. (Экспертиза была проведена в государственном учреждении г. Петрозаводска.) Чтобы не быть голословной, приведу некоторые из них.
«Анализ всей приведенной документации позволяет судебно-медицинской экспертной комиссии высказаться о том, что диагноз при поступлении установлен неправильно… Диагноз «Флегмона мягких тканей» пациенту установлен не был. При подозрении на наличие флегмоны выжидательная тактика является недопустимой…»
Считаю, что именно врачи затянули лечение и спровоцировали угрожающее состояние жизни моего сына. 12 февраля 2015 г., на второй день после смерти Сергея, я написала заявление в Следственное управление СК РФ по Республике Коми с просьбой расследовать факт смерти и установить ее истинные причины. 18 марта было возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 109 УК (причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей).
Как мать солдата, погибшего в Афганистане, и потерявшая второго сына при непонятных обстоятельствах, я просила направить материалы уголовного дела в Центр судебно-медицинской экспертизы при Министерстве обороны РФ, но мне было отказано. Судмедэкспертиза была проведена в Карелии. В заключении, изложенном на 43 страницах, перечислены дефекты оказания медицинской помощи, но завершается документ «странным» выводом: «…ухудшение состояния здоровья человека, вызванное характером и тяжестью заболевания, поздними сроками начала лечения, сопутствующей патологией и другими причинами, не рассматривается как причинение вреда здоровью…». Этого вывода оказалось достаточно, чтобы 31 декабря следователь закрыл дело. Уголовное дело возобновили лишь после моего обращения к прокурору города. В мае 2016 г. документы были направлены на повторную экспертизу в центр судебно-медицинских экспертиз при Минздраве РФ. Сначала из Москвы сообщили, что экспертиза будет проведена в 2017 году, а в последнем ответе — что экспертиза отложена на неопределенное время.
Фемида молчит
По совету родителей, потерявших своих детей при аналогичных обстоятельствах, в начале 2017 года я обратилась в городской суд с иском к первой городской и республиканской больницам о возмещении мне, матери, потерявшей единственного сына-кормильца, морального вреда. В настоящее время судебное разбирательство прекращено на уровне президиума Верховного суда РК. Суды я проиграла.
Судья первой инстанции прекратила дело по двум причинам. Первая – потому что не завершено уголовное дело. (Материалы, напомню, находятся в Москве на повторной экспертизе.) Второй причиной судья назвала недостаток у суда медицинских знаний. На вопрос, каких именно знаний не хватает суду, если в основном документе медицинская составляющая изложена более чем подробно, я получила ответ: «Суду вопросы не задают».
Смертельные случаи молодых людей, не состоящих на учете, не болеющих, должны рассматриваться на заседаниях комиссии по исследованию летальных исходов (КИЛИ). В моем случае такого заседания не было. Думаю, что представители ответчиков были заранее уверены в исходе дела.
Хождение по кругу
За три года я обратилась за помощью во все инстанции: Минздрав Коми, Следственное управление СК РФ по Коми, республиканскую и Генпрокуратуру РФ, Приемную Президента РФ…
Из Минздрава республики я не получила ответа по существу ни на один вопрос. Из прокуратуры республики имею на руках четыре ответа. Суть их сводится к необходимости проведения повторной экспертизы в Москве. Пока ее (экспертизы) нет, нет оснований для прокурорской проверки, отвечают мне.
В январе 2018 года я отвезла жалобу в Генпрокуратуру РФ с приложениями ответов из всех перечисленных инстанций на 227 листах. Просила проверить ход расследования факта смерти моего сына силами аппарата Генпрокуратуры. Но уже находясь на приеме у дежурного прокурора в Москве, я поняла, что по формальным признакам моя жалоба будет направлена для проверки в прокуратуру республики и я получу очередную отписку. Так и произошло.
По вине государства
«Важно слышать всех без исключения. К каждому обратившемуся относиться так, как будто это наш самый близкий родственник и самый важный человек в нашей жизни» – это цитата из выступления Сергея Гапликова. К нему я обращалась письменно трижды.
Как мать, потерявшая двоих взрослых сыновей по вине государства, просила высшее должностное лицо проявить ко мне милосердие и принять лично. Я знаю функции и возможности главы республики и не собиралась просить его вмешиваться в процессуальную деятельность правоохранительных органов. Мне нужно было лишь содействие, проще говоря, личный звонок главы о проведении экспертизы в Центре судмедэкспертиз при Минобороны РФ. Ответ звучал так: «В связи с большим количеством личных обращений вы поставлены в очередь…»
Я не жалобщица и не прошу «смертной казни» для врачей, виновных в смерти сына. Но за халатность, попустительство, некомпетентность в работе врач обязан отвечать. Попустительство, цинизм, нежелание разобраться в причинах конкретных смертельных случаев как со стороны органов здравоохранения, так и со стороны надзорных и контролирующих органов порождают безответственность.
Галина КРАВЧЕНКО.
P.S.
Кравченко Галина Николаевна — государственный и общественный деятель, бывший депутат Верховного Совета РК, экс-председатель Комитета по социальной политике Госсовета республики. Ее старший сын погиб в 1988 г. в Афганистане. Младший, 33-летний Сергей, скончался 9 февраля 2015 года, через несколько дней после того, как поскользнулся на улице и ушиб ногу.