Недавно вся страна отмечала 80-летие Владимира Высоцкого — певца и поэта, самого популярного барда советской эпохи. Своими воспоминаниями о нескольких встречах с Высоцким поделился постоянный автор «Трибуны» — кандидат экономических наук, исполнительный директор Коми республиканской ассоциации независимых экспертов Владимир Алексеевич Андрианов.
На волоске от смерти
В 1971 году я работал в Воркуте инструктором промышленно-транспортного отдела Горняцкого райкома КПСС. В феврале того же года в компании с двумя геологами мы побывали на Полярном Урале. А на обратном пути в поселок Советский (шахта Юнь-Яга) вышел из строя двигатель вездехода. По рации мы сообщили об этом в аварийную службу.
Чтобы не замерзнуть в заледеневшей машине, решили идти навстречу аварийному вездеходу. Прошли по нехоженой тундре километров десять. Ситуация была критической — мы совсем окоченели. Наконец, услышали шум, но рано обрадовались: вездеход спасателей проехал мимо — его водитель нас не увидел. Пришлось стрелять сигнальной ракетой — только тогда нас заметили…
После того случая в тундре я серьезно заболел, и меня положили в воркутинскую больницу. А осенью, по рекомендации врачей, я отправился в санаторий «Пушкино» под Москвой.
Владимир АНДРИАНОВ.
Высоцкий: «Будете в Москве – заходите…»
Оказавшись в «Пушкино», я познакомился и быстро подружился с известным журналистом, ныне популярным телеведущим Владимиром Познером. В санатории он не только отдыхал, но и работал над какой-то серьезной темой, готовясь к работе в США.
Познер поселился в одноместном номере (чтоб никто не мешал), и мне не раз доводилось бывать у него в гостях. Мы часто беседовали на злободневные темы. Например, обсуждали «тихую» смерть Никиты Хрущева (он скончался 11 сентября 1971 г.) и огромную статью об этом неординарном политическом деятеле во французской газете «Фигаро».
В один из дней, сговорившись с тремя другими отдыхающими, мы заказали на день служебную «Волгу» и отправились в Москву. К 19 часам, как условились, собрались возле ресторана «София». Но перед этим решили поужинать в кафе неподалеку. Нас разместили у входа в зал, возле окна, рядом с пианино.
Вскоре появился молодой человек с гитарой — вихрастый, одетый в пеструю рубашку и свитер. Его сопровождала девушка-пианистка. Мы очень удивились, когда он с хрипотцой в голосе сказал:
— Дорогие гости, сегодня я буду петь свои песни. А «под заказ» — песни других авторов. Меня зовут Владимир Высоцкий.
До этого вечера никто из нас Высоцкого «в живую» не видел, но мы, конечно, знали его песни — они были у всех на слуху.
В первый же перерыв мы пригласили певца за свой столик, заявив, что являемся почитателями его таланта. И почти весь вечер Высоцкий вместе со своей спутницей во время перерывов подсаживался к нашему столику. А когда мы собрались уходить, он записал на салфетке свои рабочий и домашний телефоны. Сказал: «Будете в Москве, заходите в театры, где я играю».
Увы, в силу различных обстоятельств, будучи потом много раз в Москве, я так и не смог воспользоваться его приглашением.
«Это безобразие!»
В 1978 году я работал заместителем руководителя Статуправления Коми АССР. Однажды меня неожиданно вызвали к председателю Совета Министров Коми АССР Павлу Безносову. Он сообщил, что я назначаюсь председателем правительственной комиссии для проверки на месте сигнала о серьезном нарушении: на семужьей реке идет добыча золота артелью «Печора». Нужно проверить эти факты и составить акт.
Когда комиссия прибыла в Инту, на вокзале нас ждала машина, и мы незамедлительно выехали в артель. Путь был долгим, утомительным. Наконец показались аккуратные деревянные домики артельщиков. Над одним из них — самым большим — из трубы вился дымок, аппетитно запахло супом и жареной картошкой. Как только машина въехала во двор, из дома вышел коренастый мужчина:
— Добрый день. Мы вас уже заждались. Время обеденное — будем обедать или сходим на место?
— Сначала нужно сходить, посмотреть, — ответили мы.
— Ну что ж, посмотрим, значит, посмотрим — здесь все рядом, — сказал мужчина и представился: — Вадим Туманов — руководитель артели «Печора».
Мы спустились к реке и увидели следующую картину. В нескольких метрах от берега, прямо в реке стояли четыре драги, к ним были протянуты толстые шланги от насоса. Рядом — экскаватор, который зачерпнул ковшом прибрежный песок и остановился возле лотка ближайшей драги. Здоровые, загорелые мужики лопатами стали растряхивать песок из ковша по днищу лотка, а один из них направил в реку струю мутной воды с песком. (В общем, все как в песне Высоцкого про старателей: «Друг стоит на насосе и в метку отбивает от золота муть…»)
Член нашей комиссии, сотрудник природоохранной прокуратуры тут же заявил: «Это безобразие — немедленно остановить! Вы загрязняете семужью реку! То, что мы видим — природоохранное нарушение!».
— В Сибири повсюду, где мы работали, именно таким способом намывают золото, — возразил Туманов. — Это самая рациональная технология — экономия времени, сил, энергии. А что вы можете предложить взамен?
— Почему бы не вытащить драги из реки и не разместить их метрах в десяти от берега? Конечно, немного увеличатся трудо- и энергозатраты, зато грязь от смываемой воды будет оседать на песке и вода в реке будет чище, — сказал я.
Туманов насупился и сквозь зубы произнес:
«Подумаю». И тут же добавил: «Может, все-таки пообедаем? Да и моим ребятам пора подкрепиться».
В большой чистой столовой мы увидели шесть-восемь столов. За одним из них сидел моложавый мужчина, показавшийся мне знакомым. Правда, поначалу у меня даже и мысли не возникло, что это Владимир Высоцкий. Настолько неожиданным и неправдоподобным казалось его появление здесь, в таежной глуши! А мужчина вдруг поднял руку и сказал мне: «Володя, иди сюда, давно я тебя не видел!». Вадим Туманов с изумлением наблюдал, как я подошел к Высоцкому и тот обнял меня, похлопав по спине.
После обеда члены комиссии тщательно осмотрели всю территорию золотодобытчиков. Нас удивили порядок и чистота. Во всем чувствовалась умная, расчетливая рука хозяина, каким и был Вадим Туманов. Вечером, после великолепной бани и превосходного ужина для всех, кто находился на прииске, состоялась дружеская встреча у камина.
Во время общей беседы меня поразили слова Туманова о том, что его опыт надо использовать в повседневной практике всех производств.
— Чтобы люди хорошо работали, им нужно хорошо платить и создавать нормальные условия для жизни, труда и отдыха — тогда будет и производительность труда, и ответственность, — сказал он.
Помню, Высоцкий потом мне признался, что дорожит дружбой с Тумановым: «Нормальный, очень правильный, немало повидавший на своем веку мужик. Иногда, когда совсем невмоготу, я вырываюсь к нему сюда и здесь, в первозданной глуши, отдыхаю душой и телом».
Конечно, главным украшением и первого, и последующих вечеров моего пребывания в артели были песни Высоцкого. Серьезные, философские и тут же задорные, даже хулиганистые. Особый успех имела «Песня про Вачу»: «Там стараются артелью – много золота берут…» Кстати, Высоцкий никогда не пользовался записями текстов своих песен. Он, смеясь, говорил: «Это у меня с детства. Видать, я такой памятливый уродился. И потом, профессия актера помогает поддерживать тонус».
«Сухой закон»
Члены комиссии договорились подготовить на следующий день справку по итогам проведенной проверки. Каково же было наше
изумление, когда утром, выйдя на площадку, мы увидели, что нарушения исправлены: драги стояли уже на берегу, метрах в десяти от воды. Мы составили положительную для артели справку, и Туманов подписал ее с видимым удовольствием.
Потом члены комиссии уехали, а я остался. И еще целых три дня мы с Владимиром Высоцким бродили по лесу, лакомясь лесными ягодами, удили рыбу и говорили обо всем — о жизни, о работе, о женщинах, о политике…
Каюсь, несколько раз, с ведома Вадима Туманова, мы «опрокидывали» две-три рюмки. Но так, чтобы никто из работников не видел — в артели был «сухой закон». Туманов на первый раз делал провинившимся выволочку (один на один и никогда — на людях!). А на второй раз нарушителя выгоняли из артели.
Но для нас с Высоцким было сделано исключение. И когда мы закрывались в кабинете Туманова, тот доставал из своего сейфа коньяк и вазочку с дольками лимона…
Конечно, я не входил в круг близких друзей Высоцкого, да и не стремился к этому — слишком уж разные мы были. Но меня поразило, как легко Владимир Семенович умел сходиться с людьми, даже далекими и от поэзии, и от музыки. При этом он держался просто и непринужденно — без того пафоса, который зачастую присущ знаменитостям.
И песни его были такими же: простыми житейскими историями, честными и откровенными, но в то же время — пронзительными, берущими за душу…
Владимир АНДРИАНОВ.